Продолжение фанфика "Проходная пешка". Начало здесь.
Если ваш оппонент предложил ничью, попытайтесь понять, почему он признает свою несостоятельность.
Раннее утро субботы встретило Раймонда порывом прохладного ветра и пронизывающим взглядом кутха, который терпеливо ожидал пробуждения юноши, устроившись у раскрытого окна.
– Сгинь, – сонно буркнул Раймонд, лениво приоткрыв один глаз, и перевернулся на другой бок. Ворон его просьбе не внял, бесшумно перелетел на спинку стула, стоявшего рядом с кроватью, и вновь гипнотизирующим взглядом уставился на своего хозяина.
– Хорошо-хорошо! Уже встаю! – сдался Раймонд после провальной попытки проигнорировать настырную птицу. Юноша сел в постели и, широко зевнув, провел рукой по растрепанным волосам. – И что тебе не спится в такую рань?
– Кхе-кхе, не совсем понимаю, как это делается, ну да ладно, – сказал кутх голосом портрета Генриха Геллерта и снова откашлялся.
Сон Раймонда как рукой сняло. Сэр Геллерт еще никогда не отправлял ему сообщений с кутхом, и должно было случиться нечто по-настоящему выдающееся, чтобы он изменил своей привычке. читать дальшеКайрос тем временем продолжал:
– Раймонд, я надеюсь, ваша птица предупредит вас, несмотря на ранний час, но как мне думается, дело не терпит отлагательств. Дело в том, что яйца дракона, которые вы не так давно принесли в замок, начали потрескивать. Осмелюсь предположить, что это означает скорое вылупление детенышей…
Не успел Кайрос договорить, как Раймонд вскочил с кровати и подлетел к висящей на стуле одежде. Путаясь в мантии, он не переставал носиться по комнате, как бешеный сниджет, в поисках своих ботинок. Он уже собирался плюнуть на них и отправиться на Азкабан босиком, как вдруг застыл, пораженный неожиданной мыслью.
– Скажи мне, Кайрос, – протянул Раймонд, замерев в на редкость нелепой позе, – в какой день сэр Геллерт произнес эти слова?
Кутх, насколько это возможно, изобразил задумчивость, затем склонил голову набок и произнес тоненьким голоском:
– Ты играл прекрасно, но мне надо к понедельнику прочитать всю эту книгу.
– Значит, в понедельник, – выдохнул Раймонд, повалившись на кровать и распластавшись на ней морской звездой. – Еще два дня…
Часы на стене показывали шесть утра, но после поднятой Кайросом суматохи сна не было ни в одном глазу. Раймонд бездумно лежал в постели, пялясь в потолок. Потом он перевел взгляд на кутха и залюбовался тем, как на его блестящих перьях играет восходящее солнце, прокравшееся в узкое окно. Золотые искорки быстрыми вспышками пробегали по темной фигуре птицы, будто боясь затеряться в ее абсолютной черноте. Кайрос тоже повернул голову и снова посмотрел на Раймонда такими же непроглядно-черными немигающими глазами. Была в них какая-то притягательная сила, гипнотизирующая, словно засасывающая из этого мира…
Раймонд моргнул – и ореол таинственности, окутавший кутха, бесследно исчез. Кайрос как ни в чем не бывало смотрел в окно, напоминая обычного ворона. И если не знать его секрет, можно ли догадаться, что над этим удивительным существом не властно время? Что нельзя найти друга умнее и преданнее него?
Прикрыв глаза, Раймонд тяжело вздохнул: он так мало знает о кутхе, но ему остается лишь радоваться тому, что Кайрос питает к нему непонятную, во многом необъяснимую привязанность.
– Кайрос, – позвал Раймонд, уже не глядя на птицу, но чувствуя, что ворон внимательно его слушает. – Сегодня или завтра Гермиона попросит тебя доставить письмо Гарри Поттеру. Ты не мог бы принести это письмо мне пораньше? Скажем, двенадцатого сентября?
Сказав это, юноша вновь встретился взглядом с вороном в ожидании ответа. Птица молча кивнула.
– Спасибо, – одними губами прошептал Раймонд.
Но на спинке стула, где только что сидел Кайрос, уже никого не было.
Большой зал пустовал: только пара хаффлпаффцев сонно ковырялись в своих тарелках, да несколько студентов Равенкло о чем-то шептались на другом конце стола. В субботнее утро студенты предпочитали отоспаться за всю неделю, чем вставать ни свет ни заря и плестись на завтрак. И Раймонд поступил бы так же, если б не раннее послание от сэра Геллерта.
Покосившись на появившийся на тарелке бутерброд с маслом, Раймонд развернул пергамент с расчетами своей анимагической формы и в очередной раз принялся за вычисления. Когда от длинных столбиков цифр зарябило в глазах, в зал начали стекаться другие ученики. Раздраженно свернув записи, в которых, впрочем, не появилось ничего полезного, Раймонд собирался уже покинуть шумное место, как вдруг на его плечо опустилась чья-то рука.
– Zwei Seelen wohnen, ach! in meiner Brust,
Die eine will sich von der andern trennen;
Die eine hält, in derber Liebeslust,
Sich an die Welt mit klammernden Organen… – торжественно прозвучал за спиной знакомый голос.
– Die andre hebt gewaltsam sich vom Dust
Zu den Gefilden hoher Ahnen, – угрюмо продолжил Раймонд, даже не задумываясь над тем, что произносит. – Не слишком ли возвышенные мысли для субботнего утра, Майк?
– Моя мама говорила, что утро – лучшее время для размышлений, – пропела Полумна Лавгуд, садясь напротив Раймонда. На этот раз на ней было ожерелье из пробок, что придавало девушке еще более чудаковатый вид. – Правда, неудачный эксперимент, от которого мама погибла, тоже был утром. Но, может быть, это произошло потому, что она задумалась о чем-то важном?
Раймонд ошарашенно уставился на Полумну. Пожалуй, из всех его знакомых только эта девушка могла так просто, будто ненароком говорить о том, о чем другие люди предпочитают молчать.
– Вы с мистером Лавгудом живете вдвоем? – поинтересовался Раймонд, неожиданно передумав покидать Большой зал.
– Да, у нас с папой небольшой домик недалеко от Оттери-Сент-Кэчпоул.
– Здорово, когда рядом с тобой есть отец! – с не свойственным ему энтузиазмом заявил Раймонд. – Мой умер уже давно, я его даже не помню толком. А ты, Майк? У тебя большая семья?
Майк, до этого увлеченно жевавший свой сэндвич, замер от неожиданного вопроса. Лицо немца вдруг приняло то сосредоточенное выражение, которое Раймонд заметил у него во время дуэли Дамблдора и Снейпа. Но даже тогда от Майка не веяло таким холодом, как сейчас.
– Я живу с дядей, – натянуто ответил Майк, отставляя в сторону чашку с горячим чаем. – Он взял меня к себе после смерти матери, когда мне было шесть лет.
Над столом повисло неловкое молчание, которое, казалось, не замечала одна Полумна, погруженная в свои мысли.
– Твой дядя… – не стал отступать Раймонд. – Должно быть, он весьма терпим к магглам, не так ли?
– С чего ты взял? – встрепенулся Майк, и на этот раз в его голосе прозвучали злые нотки.
– Вряд ли радикально настроенный маг стал бы держать в своей библиотеке «Фауста» Гете, – пожал плечами Певерелл, стараясь сохранить невозмутимый вид. – Даже в Германии мне кажется это маловероятным.
Он пристально посмотрел на парня, не имевшего сейчас ничего общего с тем веселым и беззаботным Майком, которого знал Раймонд. Этого, нового Майка переполняли самые разные чувства – раздражение, злость, обида, сомнения и неизвестно откуда взявшаяся твердость.
– Все верно, – ровным голосом ответил Майк, при этом сжав ложку так крепко, что побелели костяшки пальцев. – Мой дядя, Карл Визнер, один из основателей Лейбористской партии волшебников в Германии, очень печется о том, чтобы его идеи разделяли все члены семьи. Поэтому до поступления в Шпиненверк я должен был изучать науки, которые не преподают в магической школе, в том числе и литературу. Но знаешь, – при этих словах Майк наконец улыбнулся, хотя его улыбка показалась Раймонду немного натянутой, – я совсем не жалею об этом. Ведь волшебников, ставших хорошими писателями, можно перечесть по пальцам одной руки, и без магглов искусство совсем бы зачахло. Я бы не хотел, чтобы их книги снова стали сжигать, как во времена Гриндевальда.
Певерелл молча кивнул. Потом так же молча взял сумку и направился к дверям. Даже спиной он чувствовал растерянный взгляд Майка, которого мучали свои, недоступные Раймонду воспоминания.
– Раймонд?
Уже выйдя из Большого зала, юноша оглянулся, ища взглядом того, кто его окликнул.
– Раймонд, как хорошо, что я тебя встретила! – воскликнула Гермиона, радостно улыбаясь. Сегодня она выглядела намного лучше, хотя зная, что девушка пережила за последнюю неделю, Раймонд на ее месте поспал бы еще пару часов. – Помнишь, ты говорил мне о своем вороне? О том, что дашь мне его для переписки…
– Конечно, Гермиона! – как можно дружелюбнее ответил Раймонд. – Мы же уже договорились. Кайрос знает свое дело, вот увидишь!
– Спасибо, – искренне поблагодарила девушка, заправляя выбившуюся прядь за ухо, – я очень тебе признательна.
– Да брось! – махнул рукой парень и направился к лестнице, чтобы подняться к себе в комнату.
– Подожди! Чуть не забыла, профессор Макгонагалл просила передать тебе это.
С этими словами Гермиона сунула Раймонду крошечную записку и побежала в Большой зал, где ее уже заждались.
Проводив девушку взглядом, Раймонд развернул сложенный вчетверо клочок бумаги и едва заметно напрягся. Альбус Дамблдор наконец-то решил сделать свой ход.
Северус Снейп варил Перечное зелье. Он ненавидел это делать, потому что с подобной работой справился бы любой первокурсник при условии наличия у него мозгов, что нынче стало редкостью. Но даже несмотря на это, приготовить его должен был именно Северус, ведь это он имел несчастье работать зельеваром в школе, где каждую осень дети простужаются и выпивают целые галлоны Перечного зелья. Возникало ощущение, будто они назло нелюбимому учителю игнорируют шарфы и теплые носки, желая отправиться в больничное крыло.
В дверь постучали, и Снейп не глядя махнул волшебной палочкой, снимая пароль. Наверняка, кто-нибудь из слизеринцев – никаких отработок на сегодняшнее утро он не назначал, да и время пока слишком раннее.
– Доброе утро, Северус, – донеслось от двери, и рука зельевара едва заметно дрогнула, высыпав в два раза больше спорыша, чем надо. Снейп чертыхнулся – зелье зашипело, быстро покрываясь белой пеной.
– Эванеско!
– Вижу, ты меня не ждал, – усмехнулся Селвин, наблюдая за тем, как зельевар прибирает свое рабочее место. – Хотя это странно, мы ведь с тобой коллеги.
Трудно сказать, какой именно смысл Селвин вкладывал в слово «коллеги», но Северусу он явно не понравился.
– Что тебе надо, Элеазар? – резко спросил Снейп, развернувшись к незваному гостю. – Только не нужно говорить мне о визите вежливости, ты никогда не был к ним склонен.
– Что правда, то правда, – согласился Селвин, разглядывая стеклянный шкафчик, за дверцами которого на него таращили глаза заспиртованные лягушки и змеи. – Хотел поговорить с тобой об одном студенте. Думаю, он тоже привлек твое внимание.
– Не понимаю, о ком ты, – пожал плечами Снейп, откладывая в сторону ингредиенты, чтобы не испортить еще одну порцию зелья. – И у меня не так много времени, чтобы играть в шарады. К тому же, за этим я всегда могу обратиться к Дамблдору.
– Шарады… Ты так и останешься полукровкой, Снейп, как ни старайся выбиться в люди, – сказал Селвин, поглаживая свою острую бородку и довольно наблюдая за тем, как лицо зельевара багровеет, словно Морочащая закваска на последнем этапе приготовления. – Я говорю о Певерелле, якобы студенте из Дурмстранга.
– Почему якобы? – насторожился Северус, заставляя себя не обращать внимания на заносчивость собеседника. – Хоть он и состоял на домашнем обучении, все его профессора были из Дурмстранга.
– И при этом все скоропостижно скончались или пропали без вести, – язвительно добавил Селвин, цокнув языком. – С этой точки зрения список учителей Певерелла довольно занятный.
– На что ты намекаешь? – нахмурился Снейп, внимательно разглядывая своего собеседника. Темный Лорд ценил острый ум Селвина и его проницательность, которая и впрямь выходила за рамки обычной внимательности. При этом Элеазар как представитель одного из древнейших магических родов всегда предпочитал оставаться в тени, что позволило ему после падения Лорда выйти сухим из воды и до сих пор не быть преследуемым законом. Серый кардинал – пожалуй, так было бы правильней всего назвать этого высокого человека с жестоким лицом.
– Это неважно, – отмахнулся Селвин от вопроса Северуса. – Я лишь хочу узнать, что ты думаешь об этом Певерелле? Он проявил себя на твоих занятиях?
– Разве что бараньим упрямством и феноменальной везучестью, что делает его достойной заменой Поттера. – В голосе Снейпа было столько желчи, будто речь шла о самом большом недоразумении природы.
– Поттера, говоришь…
– Почему ты заинтересовался мальчишкой? – скучающе спросил Снейп, словно не расслышав последние слова Селвина. – Это из-за его визита в Малфой-мэнор?
– Не только. Мне он показался довольно способным юношей, и возможно, его баранье упрямство и феноменальная везучесть, о которых ты говоришь, сослужат Лорду хорошую службу.
Северус прищурился, наблюдая за Селвином, как назло рассматривающим банки с образцами зелий. Хотя вряд ли можно назвать случайностью то, что за весь разговор он ни разу не посмотрел Снейпу в глаза. Этот паразит был слишком осторожным, чтобы на деле проверять свои способности в окклюменции.
– Но почему-то мне кажется, что он умнее нас с тобой, – добавил Селвин после недолгого молчания.
– Ты хочешь сказать…
– Он не пойдет к Лорду ни за идеей, ни за защитой, как когда-то сделали мы, – без обиняков заявил Пожиратель, демонстративно потерев левое предплечье, где за рукавом мантии скрывалась Черная метка. – Ты выглядишь удивленным, Северус, мои слова кажутся тебе откровением?
– Служить ему ты считаешь глупым? – хриплым от волнения голосом переспросил Снейп, не веря своим ушам. – Означает ли это, что ты готов предать наши цели?
– Это означает, что сейчас ни один мальчишка добровольно не пойдет в ряды Пожирателей, – отрезал Селвин, не стесняясь в словах. – Он только что убил одного из самых приближенных слуг, Снейп. Как думаешь, сколько протянут остальные?
Северус молчал. Только разлившаяся по лицу бледность говорила о том, что он действительно слышит Селвина.
– Давай смотреть правде в глаза – Лорд спятил, помешавшись на поисках Тринити. Я не знаю, как они повлияли на его сознание, но это уже не тот Лорд, за которым мы готовы были пойти в огонь и в воду. Это псих, наделенный огромной магической мощью и способный убить нас одной силой мысли. Как тебе такая перспектива?
– Почему ты говоришь мне все это? – выдавил Снейп, судорожно пытавшийся привести свои мысли в порядок. – Не боишься, что я донесу на тебя?
– Не боюсь, Снейп, не боюсь, – сказал Селвин, и его губы непривычно растянулись в улыбке. – Я слишком хорошо понимаю, в какой западне оказался ты сам. По сравнению с твоим, мое положение можно считать более чем завидным.
– Чего ты хочешь? – процедил Северус, стиснув зубы. Он ненавидел, когда кто-то указывал на его «незавидное положение», но каждый раз вынужден был проглатывать это, как горькую пилюлю.
– Лучше спроси, что я могу тебе предложить, – уточнил Селвин, постукивая по одной из банок с зельем. Смотрит на нее, как будто ничего интереснее на свете не видел. – А я ведь могу, Северус. В моих силах обеспечить путь к отступлению, когда крысы побегут с корабля.
– И что взамен?
– Выясни, что за отношения сложились у Певерелла с Дамблдором, – сказал Селвин, направляясь к двери, как будто уже все было решено. – Я хочу знать об этом мальчишке как можно больше.
Кабинет директора по-прежнему был наполнен свистящими и позвякивающими приспособлениями, как детская комната игрушками. Портреты предыдущих директоров Хогвартса тихо перешептывались между собой или просто зевали, как если бы в самом деле не выспались после трудовой недели. На столе юноша заметил две чашки горячего чая, источавших тонкий аромат мяты.
– Угощайтесь, Раймонд, не стесняйтесь, – произнес гостеприимный хозяин кабинета, подталкивая к студенту чашку с чаем и вазочку, наполненную конфетами.
– Я бы с радостью, директор, но мне передали ваше приглашение уже после того, как я позавтракал.
– Жаль, этот чай мне прислал Борислав Вулич, в Англии такого не найдешь, – признался Дамблдор, делая глоток из своей чашки. – Ну что ж, нет так нет.
Раймонд слегка склонил голову набок, изображая вежливого слушателя. Впрочем, на этот раз директор довольно быстро перешел к делу.
– Собственно говоря, – начал он, откладывая в сторону выуженный из вазочки леденец, – я вызвал вас сюда не по самому приятному поводу, Раймонд. На этой неделе вы с мистером Малфоем позволили себе осознанно нарушить устав школы, да еще, как мне стало известно, прогуляв перед этим занятие по трансфигурации. Честно говоря, подобное отношение к учебе от такого талантливого студента, как вы, меня очень огорчает.
Дамблдор укоризненно посмотрел на Раймонда, заставив того виновато потупить взгляд.
– Вы должны понимать, – строго продолжил директор, – что любой нарушитель должен быть наказан, даже если… Нет, не так… Тем более если вы студент особого факультета и вашим деканом являюсь я.
– Конечно, директор, – смиренно ответил Раймонд, усердно разглядывая лакированную поверхность стола.
– Поскольку сам я не любитель назначать отработки, профессор Макгонагалл любезно помогла мне выбрать для вас наказание. И знаете, что она посоветовала?
– Не думаю, что с прошлого раза ее воображение стало богаче, – ляпнул Раймонд и запоздало прикусил себе язык. Впрочем, Дамблдор на эту язвительную реплику предпочел не обратить внимания.
– Профессор Макгонагалл сказала, что вы прекрасно справились с предыдущим заданием, – подтвердил директор предположение Раймонда, – и поэтому для всех будет лучше и полезнее, если вместо отработки вы продолжите помогать Невиллу Лонгботтому. Что вы на это скажете?
– Разве мои слова могут как-то повлиять на ситуацию? – жестко сказал Певерелл, посмотрев прямо на старика. Тот задумчиво поглаживал бороду, и его изучающий взгляд заставил Раймонда быстро прийти в себя и вновь опустить глаза. – Лучше скажите, чему я должен его обучить.
– Всему, что сочтете нужным, – мягко сказал Дамблдор, как будто это было само собой разумеющимся. – К тому же, если у Невилла возникнут проблемы со школьной программой, он сам обратится за помощью. И в течение месяца я прошу вас ему не отказывать.
– Месяца?
– В этот раз нарушение было более значительным, не так ли? – заметил Дамблдор, наблюдая за юношей поверх очков. – Поэтому и наказание соответствующее.
Раймонд опустил голову еще ниже, так что лица было вовсе не разглядеть. В наступившей тишине, нарушаемой лишь жужжанием причудливых серебряных механизмов, он быстро соображал, как сейчас стоит себя вести. Какой-то частичке внутри него было глубоко наплевать на произошедшее; другая считала, что взрослые в общем-то правы и подобная выходка заслуживает наказания. Но чем больше Раймонд прислушивался к себе, тем отчетливее в его душе звучал подростковый голосок обиды. Отбрасывая все остальные чувства, Певерелл наконец поднял голову и раздраженно посмотрел на Дамблдора.
– Разве это справедливо?
– О чем ты, мой мальчик? – недоуменно переспросил директор, удивленный реакцией обычно спокойного студента.
– Разве справедливо то, что вы сами делаете меня отщепенцем школы? – уточнил Раймонд, выпуская на волю все свое возмущение. – Я пришел в Хогвартс в надежде найти друзей, которые смогли бы заменить мне семью. И что вместо этого? Особый факультет. Отдельная комната. Запрет заходить в гостиные других учеников. Я даже не могу получить такую же отработку, как все!
Резкий тон юноши быстро набирал силу, и под конец Раймонд вскочил на ноги, опрокинув стул и выкрикивая в лицо старого волшебника:
– Я так надеялся, что смогу быть полезным, смогу помочь! После смерти мамы я пообещал остановить его – остановить Волдеморта. Не для того чтобы отомстить, нет! Я просто хочу, чтобы другие дети не теряли своих родителей, как это произошло со мной! Потому что… потому что это неправильно!
Юноша замолчал, не в силах справиться с захлестнувшими его эмоциями. Последние слова, казалось, застряли в горле, не давая спокойно дышать. Застывший в своем кресле Дамблдор не отрываясь смотрел на студента, поражаясь как сильно он сейчас похож на Гарри – доброго, зачастую наивного, порой вспыльчивого Гарри. Пожилой маг увидел, как влажно блеснули глаза мальчика – и тот быстро отвернулся, не желая, чтобы его слабость заметили.
– Все верно, Раймонд, это неправильно, – печально согласился директор. Юноша по-прежнему стоял к нему спиной. – Но с чего ты решил, что никак не помогаешь в этой борьбе? Даже одно твое желание спасти других людей стоит очень…
– Этого недостаточно! – перебил старика Раймонд, неожиданно развернувшись. – Недостаточно…
Сердце бешено колотилось, будто собиралось выскочить из груди. Юный лорд заставил себя сделать глубокий вдох и немного успокоиться. «Что за чушь я несу?» – промелькнуло где-то на задворках сознания, и Раймонд потянул за эту мысль, как за веревочку. Ощущение было странным – словно он смеялся над самим собой.
– Простите, директор, все это детский лепет, – вдруг заявил Раймонд с абсолютно серьезным видом. Он даже испытал какое-то извращенное удовольствие, наблюдая за тем, как Дамблдор, не ожидавший такой перемены в поведении собеседника, поперхнулся чаем. – Я просто устал.
– Мой мальчик, тебе следует сбавить нагрузки, – заботливо посоветовал Дамблдор, быстро взяв себя в руки. – Профессор Макгонагалл предупреждала тебя в начале года, что столько предметов на седьмом курсе – это не шутки.
Раймонд на его слова лишь слегка улыбнулся. Но эта улыбка никак не отразилась в его глазах, ставших холодными и пугающе равнодушными.
– Дело вовсе не в нагрузке, – возразил Раймонд, чуть качнув головой. Его движения изменились – теперь они были плавными и в то же время точными, будто выверенными по линейке. – Я устал от одиночества.
Раймонд снова отвернулся от директора, лишив себя возможности насладиться его растерянным видом, и подошел к окну. Но теперь даже со спины он выглядел по-другому – это был уже не мальчик, прячущий слезы и раздражение, а человек, не привыкший с кем-то делиться своими мыслями и чувствами.
– Мне не на кого рассчитывать, – продолжил Раймонд, бездумно уставившись вдаль. Его голос стал тихим и будто обволакивающим, но от слов, которые он произносил, мурашки бежали по коже. – К сожалению, я не встретил людей, которым мог бы довериться. Каждый из них, будь то друзья или наставники, всегда что-то скрывали от меня, не оправдывали ожиданий и неизменно… разочаровывали.
Юный лорд слегка повернул голову и, посмотрев на Дамблдора через плечо, добавил:
– Я не люблю, когда меня разочаровывают.
На мгновение директору показалось, что в глазах мальчика мелькнули бордовые искры. Дамблдор изо всех сил сжал подлокотники, словно они были его спасительной соломинкой. Но уже в следующую секунду понял, что был обманут игрой света в собственном кабинете: столько боли и растерянности он увидел в глазах ребенка.
– Поэтому я всегда один, – объяснил Раймонд, дрожащей рукой вытирая со лба выступившую испарину. – Я стараюсь казаться независимым, но на самом деле мне нужен человек, который смог бы понять меня и помочь советом в нужный момент. Потому что я… – дрожащим голосом продолжал юноша, – я совсем запутался.
Раймонд замолчал, боясь произнести что-то лишнее и этим разрушить так усердно выстроенную пирамиду. Не произнося больше ни слова, он подошел к столу и поднял стул, опрокинутый им в самом начале своей пламенной речи, но сесть так и не осмелился.
– Извините, – едва слышно прошептал Раймонд куда-то в сторону и направился к двери, желая как можно быстрее покинуть кабинет директора, раз уж не получается провалиться сквозь землю. Но оклик Дамблдора заставил его остановиться:
– Раймонд, подожди! Ты не мог бы задержаться еще ненадолго?
Юноша немного потоптался на месте, а потом нерешительно и как-то неохотно кивнул.
– Прошу, присаживайся, – произнес Дамблдор, указывая на стул. Не сводя взгляда с мальчика, занявшего прежнее место, директор продолжил: – Кажется, для начала нам всем надо успокоиться.
Раймонд послушно кивнул, ожидая от пожилого волшебника следующего шага. Но тот медлил, то ли сомневаясь в своем решении, то ли просто не зная, что делать. Тогда взгляд Певерелла упал на приготовленную для него чашку чая – юноша нерешительно взял ее в руки. Горячая жидкость в тонком фарфоре приятно согревала ладони, и Раймонд, собравшись с духом, сделал маленький глоток. Чай и правда оказался очень вкусным.
– Чудесный аромат, не правда ли? – улыбнулся Дамблдор, делая глоток из своей чашки.
Раймонд кивнул и улыбнулся в ответ, отчего барьер недоверия между директором и ним окончательно развалился.
– Я тут подумал: это и правда несправедливо, – неожиданно сказал Дамблдор, выхватывая из вазочки новую конфету. – Вместо снятых баллов ты занимаешься с Невиллом, а вместо заработанных не получаешь ничего. Это действительно нечестно по отношению к тебе, так что можешь о чем-нибудь попросить – ты вполне это заслужил своими успехами в учебе.
Директор выжидающе уставился на Раймонда, который всеми силами старался не показать свое ликование. На лице у юноши можно было прочесть лишь глубокую задумчивость.
– Я… – неуверенно начал Раймонд, затем осекся и продолжил, подбадриваемый кивком Дамблдора: – Я хотел бы в эти выходные отправиться в особняк Блэков. К Хэллоуину мне надо привести его в порядок, и было бы неплохо проверить, как там идут ремонтные работы.
– В этом нет ничего трудного, – заявил директор и достал из ящика стола свиток пергамента. Затем он что-то прошептал себе под нос и пергамент охватило знакомое голубоватое свечение. – Тебе достаточно будет активировать этот портал, назвав адрес дома, и ты окажешься прямо в прихожей. Однако ты мог попросить меня об этом в любой момент; не думаю, что необходимость навестить свой будущий дом подходящая награда. Почему бы тебе не придумать что-то еще? О чем ты хочешь попросить меня на самом деле?
От этого «на самом деле» у молодого лорда засосало под ложечкой. Неужели Дамблдор понял, что Раймонда мало интересует дом на площади Гриммо? Но нет, если б директор его раскусил, то вряд ли стал бы создавать портал в особняк. Значит, он просто решил надавить на своего студента, еще не зная, чем ему могут ответить.
– Честно говоря, – решился Раймонд, принимая самый серьезный вид, на который был способен, – у меня действительно есть одно желание.
Глаза Дамблдора заинтересованно сверкнули, и старый волшебник даже подался вперед, ожидая продолжения.
– Я хочу стать вашим учеником, – произнес юноша, вложив в свои слова максимум торжественности. – Ведь я студент факультета Хогвартс, а значит – моим воспитанием должен заниматься сам директор. Думаю, вы многому могли бы меня научить, и это станет лучшей наградой.
Дамблдор не спешил с ответом. Он откинулся на спинку кресла и привычно сложил руки в замок, переплетя длинные пальцы. По виду старика невозможно было понять, что он сейчас чувствует и оставил ли его довольным ответ Раймонда.
– Чему же ты хочешь научиться? – спросил наконец директор, не торопясь давать согласие на предложение Певерелла. – Разве есть предмет, с которым не могут справиться другие профессора?
– Речь идет не о каком-то конкретном предмете! – с жаром воскликнул Раймонд, еле заставив себя не вскочить со стула. В душе вновь заговорила одна из его сущностей, и он с охотой выпустил ее на свободу, чувствуя, что это правильно, что это единственный шанс соврать и одновременно с этим быть абсолютно искренним. – Мне интересно все на свете, а школьная программа – она такая узкая! Вот недавно я услышал от профессора Селвина что-то про Клавис, но, перерыв все книги в библиотеке, смог только найти упоминание о Тринити. Но я не знаю, что это такое! – увлеченно продолжал юноша. Его глаза словно светились изнутри, отражая обеспокоенное лицо Дамблдора. – Волшебный мир удивителен! Мне кажется, что я знаю так мало, а хочется понять суть самой магии, хоть это и невозможно. Вы поможете мне в этом? Поможете стать настоящим волшебником?
Чем больше энтузиазма было в голосе Раймонда, тем сильнее хмурился старый маг.
– Раймонд, – сказал Дамблдор, и была в его голосе какая-то непонятная грусть, – мне знакомо твое желание узнать как можно больше о магии, но подумай, стоит ли это делать? Ведь ты уже должен был понять, что далеко не все знания приносят счастье.
– Но я все равно буду к ним стремиться, – твердо ответил Певерелл, – и вы об этом прекрасно знаете.
– Да, знаю, – согласился Дамблдор. – Поэтому возьму тебя в ученики. Вдобавок, я сам расскажу тебе о Тринити, пока ты не наделал глупостей, пытаясь выяснить суть этого артефакта.
– Тринити – артефакт? – жадно переспросил Раймонд, ловя каждое слово директора.
– Да, и очень сильный. Точнее, не один, а целых три артефакта, составляющих единое целое, которое и называется Тринити. Клавис – одна из его частей.
– Но что это? – нетерпеливо спросил Раймонд. – Что представляют собой эти артефакты?
– Трудно сказать, – развел руками Дамблдор. – В истории известно несколько Тринити, и все они были сотворены великими магами. Я не знаю, о каком именно говорил профессор Селвин, но рискну предположить, что это была так называемая Душа Основателей.
– Душа Основателей? – тупо повторил юноша, не веря своим ушам. Такого ответа он не ожидал. – Основателей Хогвартса?
– Именно, мой мальчик! Трое из четырех волшебников, основавших Хогвартс, создали первое в мире Тринити. Каждый из них заколдовал свой артефакт так, что любой маг, сумевший объединить все три части, будет обладать знаниями основателей.
– Так диадема Ровены Равенкло…
– Действительно существовала, – продолжил за Раймонда Дамблдор, по-своему истолковав его слова, – и вполне вероятно, что существует до сих пор. Она не просто часть Души Основателей, она – Остиум, иначе говоря – дверь, которая откроет свои секреты тому, кто найдет две недостающие части.
– И что это за части? – не выдержал Раймонд. – Вы знаете, какие еще вещи основателей стали Тринити?
– Нет, мой мальчик, об этом я могу только догадываться, – покачал головой Дамблдор. – Знаю только, что они называются Клауструм и Клавис и играют роль своеобразного замка, хранящего тайну Остиума, и ключа, способного этот замок открыть.
Взгляд Певерелла упал на длинный стол за спиной директора, на котором покоился меч Гриффиндора. Дамблдор это заметил и снова нахмурился.
– Я не случайно рассказал тебе о Тринити, Раймонд, – заговорил директор, привлекая к себе внимание юноши. – Это действительно очень интересная магия, на которую способен не каждый волшебник. Но ты должен понимать, что здесь скрыты свои подводные камни. Многие люди погибли, пытаясь создать новые Тринити, и еще больше пострадало, пытаясь отыскать старые.
– Неужели никто так и не нашел следов этих артефактов? – спросил Раймонд, снова глядя на меч Гриффиндора. – Ведь их пытались найти, наверное, очень сильные волшебники!
– Это действительно так, – кивнул Дамблдор, тяжело вздохнув. – И одному волшебнику это даже удалось. Но в отличие от тебя он не понимал, насколько опасными могут быть подобные эксперименты в магии. В результате он совершенно потерял свою человеческую сущность и, преследуемый идеей стать самым могущественным магом, окончательно сошел с ума. Но самое печальное в этой истории то, что этот волшебник действительно обрел силу, невиданную доселе. Догадываешься, о ком я говорю?
– О Волдеморте? – предположил Раймонд, почти уверенный в правильности своего ответа.
– О Волдеморте, – повторил Дамблдор, согласно кивнув. – Поначалу его любопытство, а затем нежелание останавливаться на достигнутом сыграли с ним злую шутку. А ведь когда-то он был таким же студентом, как ты: незаурядным и подающим большие надежды.
– Вы боитесь, что я стану таким же, как Волдеморт? – напрямую спросил Раймонд, глядя директору прямо в глаза. Почему-то ответ Дамблдора был важен для него. И в этот раз, понял Раймонд, в нем заговорили его собственные чувства, а не желания и страхи запрятанных в нем людей. Это был вопрос не Гарри Поттера или кого-то еще – это вопрос Раймонда Певерелла.
– Нет, мой мальчик, – произнес Дамблдор после долгого молчания, – я уверен, что ты не станешь таким, как он.
– Почему вы так думаете? – не отступал Раймонд. Ответа директора показалось ему недостаточно. – Вы считаете меня лучше Волдеморта или просто слабее?
– Я считаю, – ответил старый маг, слегка улыбнувшись, – тебе от природы дано столько силы, что ты не испытываешь нужды кому-то ее доказывать.
Юный лорд несколько опешил от такого ответа. Он никак не мог прийти в себя, чисто автоматически отвечая на вопросы директора об учебе в Хогвартсе. Затем, когда Дамблдор намекнул на неотложные дела, Раймонд поблагодарил за чай и, взяв заколдованный свиток пергамента, покинул кабинет, все еще прокручивая в голове слова директора и пытаясь понять, насколько серьезными они были.
Главное в шахматах это не то, на сколько ходов вперед ты думаешь, а то, как ты анализируешь текущую ситуацию.
Выручай-комната, в которую только что зашел Драко Малфой, напоминала целый город с огромными колоннами из старых книг и других заброшенных предметов. Груды развалившейся мебели образовали настоящие улицы, усыпанные ветхими мантиями, сломанными перьями и даже ржавыми мечами. Эти улицы петляли, послушно поворачивая за скелеты невиданных тварей и древние буфеты с потускневшей посудой. Время от времени воздух прорезали крылатые рогатки или кусачие тарелки, но магия в них почти выдохлась, и теперь они могли лишь лениво парить над грудами другого запретного хлама. Не обращая на них внимания, Драко зашагал по одному из проходов Выручай-комнаты, повернул направо у гигантского чучела тролля и, пройдя еще немного, застыл перед дряхлым Исчезательным шкафом из черного дерева.
Решительно достав волшебную палочку, слизеринец ненадолго прикрыл глаза, будто проговаривая про себя дальнейший план действий, а затем взмахнул рукой и прошептал длинное заклинание, накрепко врезавшееся в память. Воздух вокруг словно уплотнился и немного похолодел, но кроме этого ничего не произошло. Все нормально, так и должно быть. Драко глубоко вздохнул и снова повторил свои действия. После пятой попытки стало тяжело дышать, пальцы рук окоченели, однако юноша только сильнее сжал волшебную палочку, не собираясь останавливаться на достигнутом.
– Ты скоро совсем замерзнешь, если будешь продолжать в том же духе.
Малфой резко обернулся на голос, и из его палочки вырвался красный луч, ударивший по куче хлама, сваленной на железном сундуке. Какие-то коробки и шкатулки с грохотом посыпались на пол и разлетелись по сторонам.
– Мимо.
Драко судорожно огляделся, все так же выставляя вперед волшебную палочку. На лбу выступила испарина, несмотря на то что совсем недавно зуб на зуб не попадал от холода.
– Я здесь.
Голос послышался за высоким стеллажом, уставленным склянками с зельями и какими-то ингредиентами. Швырять заклинания в ту сторону было опасно – Мерлин знает, какие именно запрещенные снадобья десятилетиями хранились в этом всеми забытом месте.
– Кто ты? Покажись! – крикнул Драко, пытаясь разглядеть незваного гостя в полутьме комнаты. Темная фигура неспешно отделилась от стеллажа и вышла вперед – так, чтобы свет падал прямо на лицо.
– Певерелл? – недоуменно воскликнул Малфой, и уже в следующее мгновение его лицо исказила гримаса гнева. – Назови хотя бы одну причину, по которой я не могу убить тебя прямо сейчас?!
– Я хочу предложить тебе выгодную сделку.
Голос Певерелла звучал все так же бесстрастно, как и вначале. Словно он знал, что слова Драко – пустая угроза, и это выводило слизеринца из себя.
– Сделку? О чем ты? – непонимающе переспросил Малфой, даже не думая опускать палочку. – Как ты вообще сюда попал?
– Увидел тебя входящим в Выручай-комнату, когда возвращался к себе, – пожал плечами Певерелл. Он вел себя так спокойно, будто не стоял под прицелом, а поддерживал дружескую беседу с однокурсником. От осознания этого в Драко поднялась новая волна ярости; он почувствовал, как в его душе зарождается нечто похожее на ненависть к этому чудовищно равнодушному парню, который ни во что не ставит его – Драко Малфоя, который всегда ведет себя так, будто он лучше остальных, и который во многом действительно был лучше – и это бесило больше всего.
– И решил присоединиться? С чего вдруг? – выдавил из себя Малфой. – Любопытство гложет?
– Я же сказал: хочу предложить тебе выгодную сделку, – ответил Певерелл, опираясь на стеллаж с зельями. Эта расслабленная поза заставила Драко скрипнуть зубами. – Трудно найти более подходящее место для таких разговоров.
– Я не собираюсь с тобой разговаривать и тем более заключать сомнительные сделки, – брезгливо выплюнул Малфой, опуская волшебную палочку. За все это время Певерелл даже не подумал доставать свою – это пренебрежение раздражало и заставляло чувствовать себя дураком.
– А что если я помогу тебе избавиться от проклятия Лорда? – бросил Певерелл как бы невзначай, а затем, не обращая внимания на застывшего истуканом Малфоя, лениво добавил: – Впрочем, вряд ли эта мелочь беспокоит тебя настолько, что ты согласишься на союз со мной. Ну, извини за то, что оторвал тебя от чрезвычайно важного занятия. Бывай!
Певерелл махнул рукой, когда уже повернулся спиной к Драко. Слизеринец широко раскрытыми глазами наблюдал, как странный парень удаляется от него. Делает шаг, другой… И вот уже он собирается поворачивать за угол, а вместе с ним уходит и что-то еще – какая-то непонятная, абсурдная, абсолютно беспочвенная надежда, которую Драко не хотел терять и готов был на все, чтобы ухватиться за этот призрачный шанс, хоть и сам не верил в его реальность.
– Стой! – выкрикнул Малфой, как только снова обрел дар речи. Певерелл сделал несколько шагов вперед, и Драко испугался, что тот уже не вернется, что едва зародившаяся надежда умрет, скрывшись за поворотом никому не нужного хлама. В отчаянии он сорвался с места и побежал за человеком, которого сейчас так сильно ненавидел. Драко даже не знал, за что больше ненавидит Певерелла: за то, что тот знает его секрет, или за то, что сам бежит за ним, наплевав на собственную гордость. Но несмотря на это, он бежал, а затем изо всех сил схватил его за руку и, развернув, еще раз выкрикнул прямо в лицо: – Стой!
Ярко-зеленые глаза смотрели на него в ожидании продолжения. Певерелл не вырывался; он просто стоял, наблюдая за тем, как тяжело дышит бледный Малфой, и ждал. Чего он ждет? Просьбы о помощи? Ему мало того, что сейчас произошло?
– Это не значит, что я согласен на твое предложение, – сказал Драко, отдергивая руку от однокурсника. – Это даже не значит, что оно мне вообще интересно. Но я хочу выяснить, откуда тебе известно о проклятье.
– От Лорда, – тихо ответил парень, слегка склонив голову набок. Он напоминал человека, который скучающе наблюдает за прыгающей вокруг диковинной зверюшкой. Драко не смог сдержать судорожного вздоха.
– Лжешь!
– Нет, не лгу, – по-прежнему тихо сказал Певерелл. – Тебе давно пора понять, Малфой, что для Лорда ты лишь игрушка, причем не очень-то интересная, да и сломанная к тому же. Разве ты не видишь, что он лишил тебя всего самого дорогого в жизни? И чего она теперь стоит – твоя жизнь?
– Ты… – Голос Малфоя дрогнул, но он, облизнув пересохшие губы, заставил себя продолжить: – Ты никто, чтобы говорить мне об этом. Пустое место. Ты пустое место, понятно?!
– Да-да, понял я, – закатив глаза, протянул Певерелл. – Но пустое место возглавляет старинный род с замком, деньгами и возможностью обрести наследника. А что у тебя, великий Малфой? Слышал, твой дом оккупировали Пожиратели смерти, а некто Гаспар Шинглтон собирается возглавить твой род. Бастард твоего дедушки, если я не ошибаюсь? Так это ему принадлежит все ваше хваленое состояние и поэтому гоблины заморозили счета? Если так, то выходит, у тебя нет даже собственного…
– Хватит! – просипел Малфой, которого трясло от гнева. Сжав кулаки, он с неприкрытой злостью смотрел на Певерелла, и в серых глазах мелькнуло что-то опасное, заставившее парня резко оборвать свою издевательскую речь. – Не знаю, откуда ты узнал о Шинглтоне и счетах, но это уже не важно. Если тебе хочется показать свою осведомленность, то удивляй ею кого-нибудь другого. Может, я и потерял очень многое, но Лорд все же не убил меня. Я смогу вернуть его доверие, и тогда в благодарность…
– Благодарность? – усмехнулся Певерелл, покосившись на слизеринца. – Малфой, бладжер тебе все мозги отбил! Ты собираешься прислуживать тому, кто не только убил твоего отца, но еще и вычеркнул тебя из игры!
– О чем ты? – настороженно переспросил Драко, стараясь вернуть себе должное спокойствие. Сейчас не время для эмоций. Он уже не мальчишка, идущий на поводу у своих чувств, а истинный наследник рода Малфоев – он, а не какой-то там бастард!
– Так ты еще не понял? – с нездоровым весельем произнес Певерелл. – Ты больше не нужен Лорду, он уже забыл о тебе. Ты думаешь, дуэль Снейпа с Дамблдором была случайностью?
– При… причем здесь дуэль? – сказал Драко, не сумев сдержать дрожи в голосе.
– Это был ход Снейпа, – благосклонно объяснил собеседник, продолжая издевательски улыбаться. – Он получил твое задание – убить Дамблдора, и, кстати говоря, почти справился с ним. Если б не Лонгботтом, Дамблдор был бы мертв.
– Это еще ни о чем не говорит, – возразил Малфой, упрямо тряхнув головой. – Неужели ты думаешь, что это единственное задание, которое…
– Которое дал тебе Лорд? – перебил парня Певерелл. – Конечно, нет. Ведь именно второе, где нужно подготовить вторжение Пожирателей в Хогвартс, собираюсь получить я.
Малфой молчал. Его уже не трясло, напротив – тягучая слабость разлилась по всему телу, будто высасывая остатки сил. Он ничего не чувствовал: ни злости, ни раздражения, ни обреченности. Просто стоял, глядя прямо перед собой и даже не видя лица своего собеседника. Очень хотелось лечь прямо на пол, потому что ноги вдруг перестали держать, но Драко не позволил себе упасть. Он только слегка прикрыл глаза – но в этом движении Раймонд разглядел всю усталость, свалившуюся на плечи юноши, стоявшего перед ним.
– Чего ты хочешь? – ничего не выражающим голосом спросил его Драко. – Зачем ты пришел?
– Кажется, теперь мы можем все спокойно обсудить, – сказал Раймонд без тени улыбки. Сейчас в его словах не было ноток злого, бесконечно раздражающего веселья, их место занял серьезный и деловой тон. – Я предлагаю сделку. Даю тебе новый дом, начальные сбережения, делаю главой рода и избавляю от проклятья. Взамен ты рассказываешь мне о том, как собирался провести в Хогвартс Пожирателей.
– Зачем тебе это? – все так же равнодушно произнес блондин, не проявив и толики удивления. Только правая бровь слегка приподнялась, обозначая легкое недоверие сказанному.
– Не хочу долго возиться с заданием, – пожал плечами Раймонд. – С моей стороны выполнение этих условий почти ничего не стоит, поэтому проще воспользоваться твоей помощью. Ты ведь уже придумал, как это провернуть?
Малфой снова молчал, уставившись в стену пустыми глазами.
– Он убьет меня? – наконец прошептал Драко вроде бы без всякого интереса. От его голоса мурашки бежали по коже.
– Ты что, совсем меня не слушал? – вскинулся Певерелл, у которого возникло жгучее желание приложить слизеринца чем-нибудь тяжелым. – Ты для Лорда уже не существуешь, на кой ему сдалась твоя смерть? Лорду интереснее смотреть на то, как люди мучаются, чем на то, как они умирают. По крайней мере, до тех пор, пока ему это не надоест.
– Ты ведь хочешь стать Пожирателем? – вдруг спросил Малфой. – Тогда помощь мне может плохо сказаться на твоей репутации.
– Ты такой подозрительный, Малфой, – вздохнул Раймонд, и на его губах снова заиграла улыбка. – Я предложил тебе дом, деньги и исцеление, а ты все вопросы обращаешь к моим мотивам.
– Потому что хочу знать цену этой помощи, – твердо ответил Драко, стоя на своем. – Выполнение задания – слишком маленькая цена, и ты знаешь об этом.
– О, не волнуйся, свою выгоду я получу, – заявил Певерелл, скрещивая руки на груди. – Или я оставляю впечатление человека, склонного к благотворительности?
– Вот уж нет!
Услышав, как быстро Малфой выпалил этот ответ, Раймонд весело фыркнул, а потом вдруг снова принял серьезный вид.
– Хорошо, я раскрою тебе свои мотивы, – неожиданно согласился юноша, заставив Драко напрячься. – Помнишь Вальбургу Блэк?
– Мою полусумасшедшую бабку? – удивился слизеринец. – Смутно, мне было пять лет, когда она умерла, да и в ее дом мы наведывались нечасто. Причем здесь она?
– Она знает секрет, который мне интересен, – ответил Раймонд и, предвещая все вопросы, добавил: – Не спрашивай что это, все равно к тебе это никакого отношения не имеет. Суть в том, что свою тайну портрет старухи раскроет только в том случае, если я выполню одно условие – помогу возродиться ее роду. И ты мне в этом поможешь.
– С какой стати?
– С такой, что для тебя это единственный разумный выход. Если ты возглавишь род Блэков, то у тебя появится новый дом – особняк в Лондоне, сбережения – в «Гринготтсе» тебя ждет сейф с неплохой суммой, хоть ей и далеко до состояния Малфоев, а кроме того ты сможешь иметь наследника.
– Откуда такой вывод?
– В проклятье Лорда говорилось, что ты не сможешь продолжить род Малфоев, но и слова не было о том, что ты вообще не будешь иметь детей.
Драко ненадолго замолчал, обдумывая полученную информацию.
– Получается, я смогу продолжить род Блэков, в то время как ублюдок Шинглтон возглавит род Малфоев, – пришел к выводу слизеринец и уверенно покачал головой. – Исключено.
– Так ценишь свою фамилию? – с прежней усмешкой спросил Певерелл. – Хочешь сдохнуть, но сдохнуть Малфоем?
– Уж лучше так, чем предать свой род, трусливо поджав хвост, – заявил Малфой, разворачиваясь на каблуках. – Прости, Певерелл, нам не о чем разговаривать.
– Ошибаешься, – окликнул парня Раймонд, заставив замереть на пути к выходу. – Я предвидел твой ответ, и так уж получилось, что Шинглтон кое-что мне должен. Он согласен принять в род Малфоев одного человека, когда это потребуется.
– Ты хочешь сказать…
– Да, – кивнул Певерелл, подтверждая догадку слизеринца. – Когда у тебя появится наследник, ты сможешь либо вернуть себе фамилию Малфой, либо сделать Малфоем своего сына.
– Ты понимаешь, – едва слышно прошептал Драко, – что предлагаешь обвести Лорда вокруг пальца?
– Ага, и мне это чертовски нравится! – сказал Раймонд, задорно подмигивая Малфою, отчего тот опешил еще больше. – Ну, так каков твой ответ?
– Я… – растерянно начал Драко, но быстро взял себя в руки и продолжил намного увереннее: – Я не знаю, что творится в твоей голове, Певерелл, но если все это правда, то я согласен. Хотя, скорее всего, пожалею об этом.
– Значит, по рукам! – радостно заключил Раймонд и, пошарив в карманах мантии, вытащил оттуда ничем не примечательный свиток пергамента. – Держи, это тебе.
– Что это? – поинтересовался Малфой, развернув свиток и не найдя в нем никаких записей. – И кстати, ты не услышал меня. Я сказал «если все это правда», но мне нужны доказательства хотя бы того, что Шинглтон выполнит свое обещание.
– Он даст тебе Непреложный обет в твоем новом доме, – объяснил Певерелл, довольно глядя на Малфоя, все еще держащего в руках пергамент. – Который, кстати, находится по адресу «Площадь Гриммо, 12».
Как только прозвучали последние слова, пергамент охватило мягкое свечение, и удивленный Малфой скрылся вместе с голубой вспышкой света. Раймонд расслабленно выдохнул и устало сел на ближайший ящик, прикрытый старой шахматной доской. Он чувствовал себя ужасно вымотанным и сейчас, обхватив голову руками, старался привести в порядок мысли, беспорядочно мельтешащие в сознании. Пришлось приложить усилия, чтобы успокоиться и заставить замолчать голоса, разбуженные внутри него. «Хочу предложить тебе выгодную сделку», «мне это чертовски нравится», «ты для Лорда уже не существуешь», – кричали они наперебой. Эти слова разноцветными вспышками загорались в его голове, и прошло не меньше десяти минут, прежде чем Раймонду удалось избавиться от них. Словно перепуганные мыши, голоса попрятались в свои темные норы; но юноша знал – настанет момент, когда они снова выберутся из своего укрытия, готовые разорвать его на части.
– С этим надо что-то делать, – прошептал Раймонд самому себе, вставая и осматриваясь по сторонам. Раньше он и не мог представить себе, что Выручай-комната способна превратиться в подобное место. Магия, пропитавшая эти стены, потрясала воображение.
Раймонд не торопясь подошел к шкафу, перед которым до этого стоял Малфой. Открыл скрипучую дверь и с интересом заглянул туда – внутри оказалось пусто. Внимательно осмотрел потрескавшуюся поверхность темного дерева и отошел на пару шагов назад. Юношу не покидало ощущение, что когда-то он уже видел этот шкаф, но сейчас этот предмет был сломан и абсолютно бесполезен. Наверное, это старые воспоминания Малфоя, засевшие внутри него, дают о себе знать. Что ж, видимо, с помощью этого предмета Драко собирался выполнить задание и вернуть благосклонность Волдеморта, однако Раймонда это мало интересовало. В последний раз проведя рукой по шершавой поверхности шкафа, он повернулся и направился было к выходу, как вдруг его сознание будто зацепилось за что-то. Это был шепот, едва слышный шепот, звавший к себе с такой притягательной силой, что ему нельзя было не подчиниться. Как околдованный, Певерелл последовал за ним. Шепот звал, требовал подойти к старому буфету, протянуть руку, прикоснуться к запылившемуся хламу на полке. И только когда взгляд уперся в потускневшую тиару, увенчанную крупным сапфиром, Раймонд все понял.
– Диадема Равенкло? – спросил он пустоту и почти тут же потерял сознание.
Туман стелился по деревянному полу паба, когда Раймонд открыл глаза. Он не стал тратить времени на разглядывание комнаты – это было бессмысленно, слишком хорошо юноша знал, где очнулся. За столом вместе с ним были двое: и если Поттер, теперь не прячущий свое лицо в тени капюшона, ничуть не изменился, то сидящий рядом ребенок сильно вырос и напоминал первокурсника Хогвартса.
– У меня мало времени, – отрезал Раймонд, не настроенный на долгие разговоры в междумирье. – Покончим с этим скорее.
– Откуда такое нетерпение? – удивился Поттер, всматриваясь в своего гостя. – Раньше ты просил продлить наши беседы, чтобы узнать как можно больше.
– Теперь в этом нет необходимости, – так же непреклонно заявил юноша. – Я многое понял сам, нужно лишь убедиться в том, что мои выводы верны. К тому же, сейчас меня ждут. Нет времени рассиживаться.
– Вот как, – бросил Поттер, задумавшись о чем-то своем. – Тогда тебе не следует тратить его впустую. Спрашивай.
– Что ты знаешь о Тринити? – тут же выпалил Раймонд. Он не колебался ни секунды, заранее продумав свои вопросы. Сейчас он наконец-то соберет необходимую информацию, которая даст ему преимущество.
– Ничего, – пожал плечами мужчина в плаще. – Честно говоря, впервые слышу это слово. Это имеет какое-то отношение к хоркруксам?
Раймонд был ошарашен и даже не знал, что сказать. Ему понадобилось несколько минут, чтобы снова собраться с мыслями. Поттер его не торопил – только терпеливо ждал ответа на свой вопрос.
– То есть ты не знаешь, что Дары Смерти и Душа Основателей являются Тринити? – полувопросительно, но уже без всякой надежды уточнил Раймонд.
– Нет, а должен? – сказал Поттер и облокотился на край стола. – О Душе Основателей я также не имею ни малейшего понятия, никогда не встречал такого названия.
– Как же так… – растерянно произнес Раймонд. Вся его уверенность испарилась в мгновение ока, цепочка вопросов была уничтожена, а мысли перепутаны. – Даже Нотт что-то знает об этом…
– Вот и спроси у него, причем здесь я? – немного раздраженно ответил Поттер, скрестив руки на груди. – Ты говорил, что у тебя мало времени, а сам растрачиваешь его понапрасну.
Эти слова и суровый тон, которым они были сказаны, немного отрезвили Раймонда. Он поднял взгляд на мужчину, а потом перевел его на мальчика, молча сидящего на своем месте. Ребенок был таким же серьезным, как и в прошлый раз, с теми же черными волосами и голубыми глазами, казавшимися неправильно-холодными для десятилетнего малыша.
– Этот мальчик… Это часть души Волдеморта?
Поттер слегка нахмурился, но все же кивнул в ответ.
– Верно, это Том, – сказал он, махнув рукой в сторону ребенка. – Я все удивлялся, почему раньше ты не задавал мне вопросов о нем.
– Потому что раньше мне было наплевать на него, – признался Раймонд, пристально глядя на Тома. Тот молча смотрел в ответ.
– Что же изменилось?
– Я понял, что он причина моей связи с Волдемортом, – сказал Раймонд, не отрывая взгляда от мальчика, – и что его влияние сильнее всех остальных. Голос Тома прорывается чаще голоса Малфоя, Блэка и даже чаще твоего голоса.
– Это естественно, ведь он растет, – заметил Поттер, не слишком обеспокоенный словами юноши.
– Растет, потому что я собираю воедино все хоркруксы, – уточнил Раймонд. – К чему мне рисковать собой и своим здравым рассудком ради твоей прихоти? Ведь ты не говоришь, зачем тебе понадобились части души Волдеморта!
– Потому что это единственный способ его уничтожить, – взволнованно ответил Поттер, не давая злости Раймонда как следует разгореться. – Послушай, ты можешь услышать разные версии о хоркруксах и об их уничтожении, но поверь – для тебя есть только один способ избавиться от Тома. Я понимаю, это трудно, тебе кажется, что ты сходишь с ума, когда он берет верх над твоим сознанием, но другого выхода нет. Найди остальные хоркруксы – и все закончится. Однако имей в виду, что это надо сделать как можно быстрее, если ты не хочешь потерять самого себя.
– Чтобы потерять самого себя, – с остервенением прошептал Раймонд в лицо Поттеру, – сначала надо понять, кто ты есть на самом деле.
– Так пойми уже наконец! – прикрикнул мужчина, стукнув ладонью о стол. – Скажу одно: пока ты не разберешься в самом себе, он, – тут Поттер указал на мальчика, тихо наблюдавшего за разыгравшейся сценой, – останется здесь. Том, будто паразит, засел в твоей душе, и сейчас у тебя нет шансов избавиться от него. Но когда ты решишься, решишься поверить мне и сделать это, тебе понадобится оставшийся хоркрукс. Это чаша Хаффлпафф, сейчас она находится в «Гринготтсе»…
– Добыть хоркрукс и добиться самоуничтожения? – перебил его Раймонд. – Ты принимаешь меня за идиота!
– Я не жду, что ты поверишь мне на слово, – быстро проговорил Поттер, боясь, что его снова недослушают. – Но прошу, проверь то, что я тебе сказал, подумай над этим. Обещай, что подумаешь!
Впервые за все время их знакомства Раймонд видел Поттера таким нервным. Всегда с усмешкой на губах, с чувством вполне объяснимого превосходства, теперь он был не похож на самого себя, приняв вид человека, потерявшего контроль над ситуацией.
– Хорошо, я подумаю над твоими словами, – ответил Раймонд, вставая со стула. – Но имей в виду, что мои выводы могут не совпасть с твоими планами.
– Пусть так, – согласился мужчина, подняв голову, чтобы видеть лицо своего преемника. – Пока это все, на что я могу надеяться.
Продолжение здесь.
ГЛАВА 36
Если ваш оппонент предложил ничью, попытайтесь понять, почему он признает свою несостоятельность.
Раннее утро субботы встретило Раймонда порывом прохладного ветра и пронизывающим взглядом кутха, который терпеливо ожидал пробуждения юноши, устроившись у раскрытого окна.
– Сгинь, – сонно буркнул Раймонд, лениво приоткрыв один глаз, и перевернулся на другой бок. Ворон его просьбе не внял, бесшумно перелетел на спинку стула, стоявшего рядом с кроватью, и вновь гипнотизирующим взглядом уставился на своего хозяина.
– Хорошо-хорошо! Уже встаю! – сдался Раймонд после провальной попытки проигнорировать настырную птицу. Юноша сел в постели и, широко зевнув, провел рукой по растрепанным волосам. – И что тебе не спится в такую рань?
– Кхе-кхе, не совсем понимаю, как это делается, ну да ладно, – сказал кутх голосом портрета Генриха Геллерта и снова откашлялся.
Сон Раймонда как рукой сняло. Сэр Геллерт еще никогда не отправлял ему сообщений с кутхом, и должно было случиться нечто по-настоящему выдающееся, чтобы он изменил своей привычке. читать дальшеКайрос тем временем продолжал:
– Раймонд, я надеюсь, ваша птица предупредит вас, несмотря на ранний час, но как мне думается, дело не терпит отлагательств. Дело в том, что яйца дракона, которые вы не так давно принесли в замок, начали потрескивать. Осмелюсь предположить, что это означает скорое вылупление детенышей…
Не успел Кайрос договорить, как Раймонд вскочил с кровати и подлетел к висящей на стуле одежде. Путаясь в мантии, он не переставал носиться по комнате, как бешеный сниджет, в поисках своих ботинок. Он уже собирался плюнуть на них и отправиться на Азкабан босиком, как вдруг застыл, пораженный неожиданной мыслью.
– Скажи мне, Кайрос, – протянул Раймонд, замерев в на редкость нелепой позе, – в какой день сэр Геллерт произнес эти слова?
Кутх, насколько это возможно, изобразил задумчивость, затем склонил голову набок и произнес тоненьким голоском:
– Ты играл прекрасно, но мне надо к понедельнику прочитать всю эту книгу.
– Значит, в понедельник, – выдохнул Раймонд, повалившись на кровать и распластавшись на ней морской звездой. – Еще два дня…
Часы на стене показывали шесть утра, но после поднятой Кайросом суматохи сна не было ни в одном глазу. Раймонд бездумно лежал в постели, пялясь в потолок. Потом он перевел взгляд на кутха и залюбовался тем, как на его блестящих перьях играет восходящее солнце, прокравшееся в узкое окно. Золотые искорки быстрыми вспышками пробегали по темной фигуре птицы, будто боясь затеряться в ее абсолютной черноте. Кайрос тоже повернул голову и снова посмотрел на Раймонда такими же непроглядно-черными немигающими глазами. Была в них какая-то притягательная сила, гипнотизирующая, словно засасывающая из этого мира…
Раймонд моргнул – и ореол таинственности, окутавший кутха, бесследно исчез. Кайрос как ни в чем не бывало смотрел в окно, напоминая обычного ворона. И если не знать его секрет, можно ли догадаться, что над этим удивительным существом не властно время? Что нельзя найти друга умнее и преданнее него?
Прикрыв глаза, Раймонд тяжело вздохнул: он так мало знает о кутхе, но ему остается лишь радоваться тому, что Кайрос питает к нему непонятную, во многом необъяснимую привязанность.
– Кайрос, – позвал Раймонд, уже не глядя на птицу, но чувствуя, что ворон внимательно его слушает. – Сегодня или завтра Гермиона попросит тебя доставить письмо Гарри Поттеру. Ты не мог бы принести это письмо мне пораньше? Скажем, двенадцатого сентября?
Сказав это, юноша вновь встретился взглядом с вороном в ожидании ответа. Птица молча кивнула.
– Спасибо, – одними губами прошептал Раймонд.
Но на спинке стула, где только что сидел Кайрос, уже никого не было.
***
Большой зал пустовал: только пара хаффлпаффцев сонно ковырялись в своих тарелках, да несколько студентов Равенкло о чем-то шептались на другом конце стола. В субботнее утро студенты предпочитали отоспаться за всю неделю, чем вставать ни свет ни заря и плестись на завтрак. И Раймонд поступил бы так же, если б не раннее послание от сэра Геллерта.
Покосившись на появившийся на тарелке бутерброд с маслом, Раймонд развернул пергамент с расчетами своей анимагической формы и в очередной раз принялся за вычисления. Когда от длинных столбиков цифр зарябило в глазах, в зал начали стекаться другие ученики. Раздраженно свернув записи, в которых, впрочем, не появилось ничего полезного, Раймонд собирался уже покинуть шумное место, как вдруг на его плечо опустилась чья-то рука.
– Zwei Seelen wohnen, ach! in meiner Brust,
Die eine will sich von der andern trennen;
Die eine hält, in derber Liebeslust,
Sich an die Welt mit klammernden Organen… – торжественно прозвучал за спиной знакомый голос.
– Die andre hebt gewaltsam sich vom Dust
Zu den Gefilden hoher Ahnen, – угрюмо продолжил Раймонд, даже не задумываясь над тем, что произносит. – Не слишком ли возвышенные мысли для субботнего утра, Майк?
– Моя мама говорила, что утро – лучшее время для размышлений, – пропела Полумна Лавгуд, садясь напротив Раймонда. На этот раз на ней было ожерелье из пробок, что придавало девушке еще более чудаковатый вид. – Правда, неудачный эксперимент, от которого мама погибла, тоже был утром. Но, может быть, это произошло потому, что она задумалась о чем-то важном?
Раймонд ошарашенно уставился на Полумну. Пожалуй, из всех его знакомых только эта девушка могла так просто, будто ненароком говорить о том, о чем другие люди предпочитают молчать.
– Вы с мистером Лавгудом живете вдвоем? – поинтересовался Раймонд, неожиданно передумав покидать Большой зал.
– Да, у нас с папой небольшой домик недалеко от Оттери-Сент-Кэчпоул.
– Здорово, когда рядом с тобой есть отец! – с не свойственным ему энтузиазмом заявил Раймонд. – Мой умер уже давно, я его даже не помню толком. А ты, Майк? У тебя большая семья?
Майк, до этого увлеченно жевавший свой сэндвич, замер от неожиданного вопроса. Лицо немца вдруг приняло то сосредоточенное выражение, которое Раймонд заметил у него во время дуэли Дамблдора и Снейпа. Но даже тогда от Майка не веяло таким холодом, как сейчас.
– Я живу с дядей, – натянуто ответил Майк, отставляя в сторону чашку с горячим чаем. – Он взял меня к себе после смерти матери, когда мне было шесть лет.
Над столом повисло неловкое молчание, которое, казалось, не замечала одна Полумна, погруженная в свои мысли.
– Твой дядя… – не стал отступать Раймонд. – Должно быть, он весьма терпим к магглам, не так ли?
– С чего ты взял? – встрепенулся Майк, и на этот раз в его голосе прозвучали злые нотки.
– Вряд ли радикально настроенный маг стал бы держать в своей библиотеке «Фауста» Гете, – пожал плечами Певерелл, стараясь сохранить невозмутимый вид. – Даже в Германии мне кажется это маловероятным.
Он пристально посмотрел на парня, не имевшего сейчас ничего общего с тем веселым и беззаботным Майком, которого знал Раймонд. Этого, нового Майка переполняли самые разные чувства – раздражение, злость, обида, сомнения и неизвестно откуда взявшаяся твердость.
– Все верно, – ровным голосом ответил Майк, при этом сжав ложку так крепко, что побелели костяшки пальцев. – Мой дядя, Карл Визнер, один из основателей Лейбористской партии волшебников в Германии, очень печется о том, чтобы его идеи разделяли все члены семьи. Поэтому до поступления в Шпиненверк я должен был изучать науки, которые не преподают в магической школе, в том числе и литературу. Но знаешь, – при этих словах Майк наконец улыбнулся, хотя его улыбка показалась Раймонду немного натянутой, – я совсем не жалею об этом. Ведь волшебников, ставших хорошими писателями, можно перечесть по пальцам одной руки, и без магглов искусство совсем бы зачахло. Я бы не хотел, чтобы их книги снова стали сжигать, как во времена Гриндевальда.
Певерелл молча кивнул. Потом так же молча взял сумку и направился к дверям. Даже спиной он чувствовал растерянный взгляд Майка, которого мучали свои, недоступные Раймонду воспоминания.
– Раймонд?
Уже выйдя из Большого зала, юноша оглянулся, ища взглядом того, кто его окликнул.
– Раймонд, как хорошо, что я тебя встретила! – воскликнула Гермиона, радостно улыбаясь. Сегодня она выглядела намного лучше, хотя зная, что девушка пережила за последнюю неделю, Раймонд на ее месте поспал бы еще пару часов. – Помнишь, ты говорил мне о своем вороне? О том, что дашь мне его для переписки…
– Конечно, Гермиона! – как можно дружелюбнее ответил Раймонд. – Мы же уже договорились. Кайрос знает свое дело, вот увидишь!
– Спасибо, – искренне поблагодарила девушка, заправляя выбившуюся прядь за ухо, – я очень тебе признательна.
– Да брось! – махнул рукой парень и направился к лестнице, чтобы подняться к себе в комнату.
– Подожди! Чуть не забыла, профессор Макгонагалл просила передать тебе это.
С этими словами Гермиона сунула Раймонду крошечную записку и побежала в Большой зал, где ее уже заждались.
Проводив девушку взглядом, Раймонд развернул сложенный вчетверо клочок бумаги и едва заметно напрягся. Альбус Дамблдор наконец-то решил сделать свой ход.
***
Северус Снейп варил Перечное зелье. Он ненавидел это делать, потому что с подобной работой справился бы любой первокурсник при условии наличия у него мозгов, что нынче стало редкостью. Но даже несмотря на это, приготовить его должен был именно Северус, ведь это он имел несчастье работать зельеваром в школе, где каждую осень дети простужаются и выпивают целые галлоны Перечного зелья. Возникало ощущение, будто они назло нелюбимому учителю игнорируют шарфы и теплые носки, желая отправиться в больничное крыло.
В дверь постучали, и Снейп не глядя махнул волшебной палочкой, снимая пароль. Наверняка, кто-нибудь из слизеринцев – никаких отработок на сегодняшнее утро он не назначал, да и время пока слишком раннее.
– Доброе утро, Северус, – донеслось от двери, и рука зельевара едва заметно дрогнула, высыпав в два раза больше спорыша, чем надо. Снейп чертыхнулся – зелье зашипело, быстро покрываясь белой пеной.
– Эванеско!
– Вижу, ты меня не ждал, – усмехнулся Селвин, наблюдая за тем, как зельевар прибирает свое рабочее место. – Хотя это странно, мы ведь с тобой коллеги.
Трудно сказать, какой именно смысл Селвин вкладывал в слово «коллеги», но Северусу он явно не понравился.
– Что тебе надо, Элеазар? – резко спросил Снейп, развернувшись к незваному гостю. – Только не нужно говорить мне о визите вежливости, ты никогда не был к ним склонен.
– Что правда, то правда, – согласился Селвин, разглядывая стеклянный шкафчик, за дверцами которого на него таращили глаза заспиртованные лягушки и змеи. – Хотел поговорить с тобой об одном студенте. Думаю, он тоже привлек твое внимание.
– Не понимаю, о ком ты, – пожал плечами Снейп, откладывая в сторону ингредиенты, чтобы не испортить еще одну порцию зелья. – И у меня не так много времени, чтобы играть в шарады. К тому же, за этим я всегда могу обратиться к Дамблдору.
– Шарады… Ты так и останешься полукровкой, Снейп, как ни старайся выбиться в люди, – сказал Селвин, поглаживая свою острую бородку и довольно наблюдая за тем, как лицо зельевара багровеет, словно Морочащая закваска на последнем этапе приготовления. – Я говорю о Певерелле, якобы студенте из Дурмстранга.
– Почему якобы? – насторожился Северус, заставляя себя не обращать внимания на заносчивость собеседника. – Хоть он и состоял на домашнем обучении, все его профессора были из Дурмстранга.
– И при этом все скоропостижно скончались или пропали без вести, – язвительно добавил Селвин, цокнув языком. – С этой точки зрения список учителей Певерелла довольно занятный.
– На что ты намекаешь? – нахмурился Снейп, внимательно разглядывая своего собеседника. Темный Лорд ценил острый ум Селвина и его проницательность, которая и впрямь выходила за рамки обычной внимательности. При этом Элеазар как представитель одного из древнейших магических родов всегда предпочитал оставаться в тени, что позволило ему после падения Лорда выйти сухим из воды и до сих пор не быть преследуемым законом. Серый кардинал – пожалуй, так было бы правильней всего назвать этого высокого человека с жестоким лицом.
– Это неважно, – отмахнулся Селвин от вопроса Северуса. – Я лишь хочу узнать, что ты думаешь об этом Певерелле? Он проявил себя на твоих занятиях?
– Разве что бараньим упрямством и феноменальной везучестью, что делает его достойной заменой Поттера. – В голосе Снейпа было столько желчи, будто речь шла о самом большом недоразумении природы.
– Поттера, говоришь…
– Почему ты заинтересовался мальчишкой? – скучающе спросил Снейп, словно не расслышав последние слова Селвина. – Это из-за его визита в Малфой-мэнор?
– Не только. Мне он показался довольно способным юношей, и возможно, его баранье упрямство и феноменальная везучесть, о которых ты говоришь, сослужат Лорду хорошую службу.
Северус прищурился, наблюдая за Селвином, как назло рассматривающим банки с образцами зелий. Хотя вряд ли можно назвать случайностью то, что за весь разговор он ни разу не посмотрел Снейпу в глаза. Этот паразит был слишком осторожным, чтобы на деле проверять свои способности в окклюменции.
– Но почему-то мне кажется, что он умнее нас с тобой, – добавил Селвин после недолгого молчания.
– Ты хочешь сказать…
– Он не пойдет к Лорду ни за идеей, ни за защитой, как когда-то сделали мы, – без обиняков заявил Пожиратель, демонстративно потерев левое предплечье, где за рукавом мантии скрывалась Черная метка. – Ты выглядишь удивленным, Северус, мои слова кажутся тебе откровением?
– Служить ему ты считаешь глупым? – хриплым от волнения голосом переспросил Снейп, не веря своим ушам. – Означает ли это, что ты готов предать наши цели?
– Это означает, что сейчас ни один мальчишка добровольно не пойдет в ряды Пожирателей, – отрезал Селвин, не стесняясь в словах. – Он только что убил одного из самых приближенных слуг, Снейп. Как думаешь, сколько протянут остальные?
Северус молчал. Только разлившаяся по лицу бледность говорила о том, что он действительно слышит Селвина.
– Давай смотреть правде в глаза – Лорд спятил, помешавшись на поисках Тринити. Я не знаю, как они повлияли на его сознание, но это уже не тот Лорд, за которым мы готовы были пойти в огонь и в воду. Это псих, наделенный огромной магической мощью и способный убить нас одной силой мысли. Как тебе такая перспектива?
– Почему ты говоришь мне все это? – выдавил Снейп, судорожно пытавшийся привести свои мысли в порядок. – Не боишься, что я донесу на тебя?
– Не боюсь, Снейп, не боюсь, – сказал Селвин, и его губы непривычно растянулись в улыбке. – Я слишком хорошо понимаю, в какой западне оказался ты сам. По сравнению с твоим, мое положение можно считать более чем завидным.
– Чего ты хочешь? – процедил Северус, стиснув зубы. Он ненавидел, когда кто-то указывал на его «незавидное положение», но каждый раз вынужден был проглатывать это, как горькую пилюлю.
– Лучше спроси, что я могу тебе предложить, – уточнил Селвин, постукивая по одной из банок с зельем. Смотрит на нее, как будто ничего интереснее на свете не видел. – А я ведь могу, Северус. В моих силах обеспечить путь к отступлению, когда крысы побегут с корабля.
– И что взамен?
– Выясни, что за отношения сложились у Певерелла с Дамблдором, – сказал Селвин, направляясь к двери, как будто уже все было решено. – Я хочу знать об этом мальчишке как можно больше.
***
Кабинет директора по-прежнему был наполнен свистящими и позвякивающими приспособлениями, как детская комната игрушками. Портреты предыдущих директоров Хогвартса тихо перешептывались между собой или просто зевали, как если бы в самом деле не выспались после трудовой недели. На столе юноша заметил две чашки горячего чая, источавших тонкий аромат мяты.
– Угощайтесь, Раймонд, не стесняйтесь, – произнес гостеприимный хозяин кабинета, подталкивая к студенту чашку с чаем и вазочку, наполненную конфетами.
– Я бы с радостью, директор, но мне передали ваше приглашение уже после того, как я позавтракал.
– Жаль, этот чай мне прислал Борислав Вулич, в Англии такого не найдешь, – признался Дамблдор, делая глоток из своей чашки. – Ну что ж, нет так нет.
Раймонд слегка склонил голову набок, изображая вежливого слушателя. Впрочем, на этот раз директор довольно быстро перешел к делу.
– Собственно говоря, – начал он, откладывая в сторону выуженный из вазочки леденец, – я вызвал вас сюда не по самому приятному поводу, Раймонд. На этой неделе вы с мистером Малфоем позволили себе осознанно нарушить устав школы, да еще, как мне стало известно, прогуляв перед этим занятие по трансфигурации. Честно говоря, подобное отношение к учебе от такого талантливого студента, как вы, меня очень огорчает.
Дамблдор укоризненно посмотрел на Раймонда, заставив того виновато потупить взгляд.
– Вы должны понимать, – строго продолжил директор, – что любой нарушитель должен быть наказан, даже если… Нет, не так… Тем более если вы студент особого факультета и вашим деканом являюсь я.
– Конечно, директор, – смиренно ответил Раймонд, усердно разглядывая лакированную поверхность стола.
– Поскольку сам я не любитель назначать отработки, профессор Макгонагалл любезно помогла мне выбрать для вас наказание. И знаете, что она посоветовала?
– Не думаю, что с прошлого раза ее воображение стало богаче, – ляпнул Раймонд и запоздало прикусил себе язык. Впрочем, Дамблдор на эту язвительную реплику предпочел не обратить внимания.
– Профессор Макгонагалл сказала, что вы прекрасно справились с предыдущим заданием, – подтвердил директор предположение Раймонда, – и поэтому для всех будет лучше и полезнее, если вместо отработки вы продолжите помогать Невиллу Лонгботтому. Что вы на это скажете?
– Разве мои слова могут как-то повлиять на ситуацию? – жестко сказал Певерелл, посмотрев прямо на старика. Тот задумчиво поглаживал бороду, и его изучающий взгляд заставил Раймонда быстро прийти в себя и вновь опустить глаза. – Лучше скажите, чему я должен его обучить.
– Всему, что сочтете нужным, – мягко сказал Дамблдор, как будто это было само собой разумеющимся. – К тому же, если у Невилла возникнут проблемы со школьной программой, он сам обратится за помощью. И в течение месяца я прошу вас ему не отказывать.
– Месяца?
– В этот раз нарушение было более значительным, не так ли? – заметил Дамблдор, наблюдая за юношей поверх очков. – Поэтому и наказание соответствующее.
Раймонд опустил голову еще ниже, так что лица было вовсе не разглядеть. В наступившей тишине, нарушаемой лишь жужжанием причудливых серебряных механизмов, он быстро соображал, как сейчас стоит себя вести. Какой-то частичке внутри него было глубоко наплевать на произошедшее; другая считала, что взрослые в общем-то правы и подобная выходка заслуживает наказания. Но чем больше Раймонд прислушивался к себе, тем отчетливее в его душе звучал подростковый голосок обиды. Отбрасывая все остальные чувства, Певерелл наконец поднял голову и раздраженно посмотрел на Дамблдора.
– Разве это справедливо?
– О чем ты, мой мальчик? – недоуменно переспросил директор, удивленный реакцией обычно спокойного студента.
– Разве справедливо то, что вы сами делаете меня отщепенцем школы? – уточнил Раймонд, выпуская на волю все свое возмущение. – Я пришел в Хогвартс в надежде найти друзей, которые смогли бы заменить мне семью. И что вместо этого? Особый факультет. Отдельная комната. Запрет заходить в гостиные других учеников. Я даже не могу получить такую же отработку, как все!
Резкий тон юноши быстро набирал силу, и под конец Раймонд вскочил на ноги, опрокинув стул и выкрикивая в лицо старого волшебника:
– Я так надеялся, что смогу быть полезным, смогу помочь! После смерти мамы я пообещал остановить его – остановить Волдеморта. Не для того чтобы отомстить, нет! Я просто хочу, чтобы другие дети не теряли своих родителей, как это произошло со мной! Потому что… потому что это неправильно!
Юноша замолчал, не в силах справиться с захлестнувшими его эмоциями. Последние слова, казалось, застряли в горле, не давая спокойно дышать. Застывший в своем кресле Дамблдор не отрываясь смотрел на студента, поражаясь как сильно он сейчас похож на Гарри – доброго, зачастую наивного, порой вспыльчивого Гарри. Пожилой маг увидел, как влажно блеснули глаза мальчика – и тот быстро отвернулся, не желая, чтобы его слабость заметили.
– Все верно, Раймонд, это неправильно, – печально согласился директор. Юноша по-прежнему стоял к нему спиной. – Но с чего ты решил, что никак не помогаешь в этой борьбе? Даже одно твое желание спасти других людей стоит очень…
– Этого недостаточно! – перебил старика Раймонд, неожиданно развернувшись. – Недостаточно…
Сердце бешено колотилось, будто собиралось выскочить из груди. Юный лорд заставил себя сделать глубокий вдох и немного успокоиться. «Что за чушь я несу?» – промелькнуло где-то на задворках сознания, и Раймонд потянул за эту мысль, как за веревочку. Ощущение было странным – словно он смеялся над самим собой.
– Простите, директор, все это детский лепет, – вдруг заявил Раймонд с абсолютно серьезным видом. Он даже испытал какое-то извращенное удовольствие, наблюдая за тем, как Дамблдор, не ожидавший такой перемены в поведении собеседника, поперхнулся чаем. – Я просто устал.
– Мой мальчик, тебе следует сбавить нагрузки, – заботливо посоветовал Дамблдор, быстро взяв себя в руки. – Профессор Макгонагалл предупреждала тебя в начале года, что столько предметов на седьмом курсе – это не шутки.
Раймонд на его слова лишь слегка улыбнулся. Но эта улыбка никак не отразилась в его глазах, ставших холодными и пугающе равнодушными.
– Дело вовсе не в нагрузке, – возразил Раймонд, чуть качнув головой. Его движения изменились – теперь они были плавными и в то же время точными, будто выверенными по линейке. – Я устал от одиночества.
Раймонд снова отвернулся от директора, лишив себя возможности насладиться его растерянным видом, и подошел к окну. Но теперь даже со спины он выглядел по-другому – это был уже не мальчик, прячущий слезы и раздражение, а человек, не привыкший с кем-то делиться своими мыслями и чувствами.
– Мне не на кого рассчитывать, – продолжил Раймонд, бездумно уставившись вдаль. Его голос стал тихим и будто обволакивающим, но от слов, которые он произносил, мурашки бежали по коже. – К сожалению, я не встретил людей, которым мог бы довериться. Каждый из них, будь то друзья или наставники, всегда что-то скрывали от меня, не оправдывали ожиданий и неизменно… разочаровывали.
Юный лорд слегка повернул голову и, посмотрев на Дамблдора через плечо, добавил:
– Я не люблю, когда меня разочаровывают.
На мгновение директору показалось, что в глазах мальчика мелькнули бордовые искры. Дамблдор изо всех сил сжал подлокотники, словно они были его спасительной соломинкой. Но уже в следующую секунду понял, что был обманут игрой света в собственном кабинете: столько боли и растерянности он увидел в глазах ребенка.
– Поэтому я всегда один, – объяснил Раймонд, дрожащей рукой вытирая со лба выступившую испарину. – Я стараюсь казаться независимым, но на самом деле мне нужен человек, который смог бы понять меня и помочь советом в нужный момент. Потому что я… – дрожащим голосом продолжал юноша, – я совсем запутался.
Раймонд замолчал, боясь произнести что-то лишнее и этим разрушить так усердно выстроенную пирамиду. Не произнося больше ни слова, он подошел к столу и поднял стул, опрокинутый им в самом начале своей пламенной речи, но сесть так и не осмелился.
– Извините, – едва слышно прошептал Раймонд куда-то в сторону и направился к двери, желая как можно быстрее покинуть кабинет директора, раз уж не получается провалиться сквозь землю. Но оклик Дамблдора заставил его остановиться:
– Раймонд, подожди! Ты не мог бы задержаться еще ненадолго?
Юноша немного потоптался на месте, а потом нерешительно и как-то неохотно кивнул.
– Прошу, присаживайся, – произнес Дамблдор, указывая на стул. Не сводя взгляда с мальчика, занявшего прежнее место, директор продолжил: – Кажется, для начала нам всем надо успокоиться.
Раймонд послушно кивнул, ожидая от пожилого волшебника следующего шага. Но тот медлил, то ли сомневаясь в своем решении, то ли просто не зная, что делать. Тогда взгляд Певерелла упал на приготовленную для него чашку чая – юноша нерешительно взял ее в руки. Горячая жидкость в тонком фарфоре приятно согревала ладони, и Раймонд, собравшись с духом, сделал маленький глоток. Чай и правда оказался очень вкусным.
– Чудесный аромат, не правда ли? – улыбнулся Дамблдор, делая глоток из своей чашки.
Раймонд кивнул и улыбнулся в ответ, отчего барьер недоверия между директором и ним окончательно развалился.
– Я тут подумал: это и правда несправедливо, – неожиданно сказал Дамблдор, выхватывая из вазочки новую конфету. – Вместо снятых баллов ты занимаешься с Невиллом, а вместо заработанных не получаешь ничего. Это действительно нечестно по отношению к тебе, так что можешь о чем-нибудь попросить – ты вполне это заслужил своими успехами в учебе.
Директор выжидающе уставился на Раймонда, который всеми силами старался не показать свое ликование. На лице у юноши можно было прочесть лишь глубокую задумчивость.
– Я… – неуверенно начал Раймонд, затем осекся и продолжил, подбадриваемый кивком Дамблдора: – Я хотел бы в эти выходные отправиться в особняк Блэков. К Хэллоуину мне надо привести его в порядок, и было бы неплохо проверить, как там идут ремонтные работы.
– В этом нет ничего трудного, – заявил директор и достал из ящика стола свиток пергамента. Затем он что-то прошептал себе под нос и пергамент охватило знакомое голубоватое свечение. – Тебе достаточно будет активировать этот портал, назвав адрес дома, и ты окажешься прямо в прихожей. Однако ты мог попросить меня об этом в любой момент; не думаю, что необходимость навестить свой будущий дом подходящая награда. Почему бы тебе не придумать что-то еще? О чем ты хочешь попросить меня на самом деле?
От этого «на самом деле» у молодого лорда засосало под ложечкой. Неужели Дамблдор понял, что Раймонда мало интересует дом на площади Гриммо? Но нет, если б директор его раскусил, то вряд ли стал бы создавать портал в особняк. Значит, он просто решил надавить на своего студента, еще не зная, чем ему могут ответить.
– Честно говоря, – решился Раймонд, принимая самый серьезный вид, на который был способен, – у меня действительно есть одно желание.
Глаза Дамблдора заинтересованно сверкнули, и старый волшебник даже подался вперед, ожидая продолжения.
– Я хочу стать вашим учеником, – произнес юноша, вложив в свои слова максимум торжественности. – Ведь я студент факультета Хогвартс, а значит – моим воспитанием должен заниматься сам директор. Думаю, вы многому могли бы меня научить, и это станет лучшей наградой.
Дамблдор не спешил с ответом. Он откинулся на спинку кресла и привычно сложил руки в замок, переплетя длинные пальцы. По виду старика невозможно было понять, что он сейчас чувствует и оставил ли его довольным ответ Раймонда.
– Чему же ты хочешь научиться? – спросил наконец директор, не торопясь давать согласие на предложение Певерелла. – Разве есть предмет, с которым не могут справиться другие профессора?
– Речь идет не о каком-то конкретном предмете! – с жаром воскликнул Раймонд, еле заставив себя не вскочить со стула. В душе вновь заговорила одна из его сущностей, и он с охотой выпустил ее на свободу, чувствуя, что это правильно, что это единственный шанс соврать и одновременно с этим быть абсолютно искренним. – Мне интересно все на свете, а школьная программа – она такая узкая! Вот недавно я услышал от профессора Селвина что-то про Клавис, но, перерыв все книги в библиотеке, смог только найти упоминание о Тринити. Но я не знаю, что это такое! – увлеченно продолжал юноша. Его глаза словно светились изнутри, отражая обеспокоенное лицо Дамблдора. – Волшебный мир удивителен! Мне кажется, что я знаю так мало, а хочется понять суть самой магии, хоть это и невозможно. Вы поможете мне в этом? Поможете стать настоящим волшебником?
Чем больше энтузиазма было в голосе Раймонда, тем сильнее хмурился старый маг.
– Раймонд, – сказал Дамблдор, и была в его голосе какая-то непонятная грусть, – мне знакомо твое желание узнать как можно больше о магии, но подумай, стоит ли это делать? Ведь ты уже должен был понять, что далеко не все знания приносят счастье.
– Но я все равно буду к ним стремиться, – твердо ответил Певерелл, – и вы об этом прекрасно знаете.
– Да, знаю, – согласился Дамблдор. – Поэтому возьму тебя в ученики. Вдобавок, я сам расскажу тебе о Тринити, пока ты не наделал глупостей, пытаясь выяснить суть этого артефакта.
– Тринити – артефакт? – жадно переспросил Раймонд, ловя каждое слово директора.
– Да, и очень сильный. Точнее, не один, а целых три артефакта, составляющих единое целое, которое и называется Тринити. Клавис – одна из его частей.
– Но что это? – нетерпеливо спросил Раймонд. – Что представляют собой эти артефакты?
– Трудно сказать, – развел руками Дамблдор. – В истории известно несколько Тринити, и все они были сотворены великими магами. Я не знаю, о каком именно говорил профессор Селвин, но рискну предположить, что это была так называемая Душа Основателей.
– Душа Основателей? – тупо повторил юноша, не веря своим ушам. Такого ответа он не ожидал. – Основателей Хогвартса?
– Именно, мой мальчик! Трое из четырех волшебников, основавших Хогвартс, создали первое в мире Тринити. Каждый из них заколдовал свой артефакт так, что любой маг, сумевший объединить все три части, будет обладать знаниями основателей.
– Так диадема Ровены Равенкло…
– Действительно существовала, – продолжил за Раймонда Дамблдор, по-своему истолковав его слова, – и вполне вероятно, что существует до сих пор. Она не просто часть Души Основателей, она – Остиум, иначе говоря – дверь, которая откроет свои секреты тому, кто найдет две недостающие части.
– И что это за части? – не выдержал Раймонд. – Вы знаете, какие еще вещи основателей стали Тринити?
– Нет, мой мальчик, об этом я могу только догадываться, – покачал головой Дамблдор. – Знаю только, что они называются Клауструм и Клавис и играют роль своеобразного замка, хранящего тайну Остиума, и ключа, способного этот замок открыть.
Взгляд Певерелла упал на длинный стол за спиной директора, на котором покоился меч Гриффиндора. Дамблдор это заметил и снова нахмурился.
– Я не случайно рассказал тебе о Тринити, Раймонд, – заговорил директор, привлекая к себе внимание юноши. – Это действительно очень интересная магия, на которую способен не каждый волшебник. Но ты должен понимать, что здесь скрыты свои подводные камни. Многие люди погибли, пытаясь создать новые Тринити, и еще больше пострадало, пытаясь отыскать старые.
– Неужели никто так и не нашел следов этих артефактов? – спросил Раймонд, снова глядя на меч Гриффиндора. – Ведь их пытались найти, наверное, очень сильные волшебники!
– Это действительно так, – кивнул Дамблдор, тяжело вздохнув. – И одному волшебнику это даже удалось. Но в отличие от тебя он не понимал, насколько опасными могут быть подобные эксперименты в магии. В результате он совершенно потерял свою человеческую сущность и, преследуемый идеей стать самым могущественным магом, окончательно сошел с ума. Но самое печальное в этой истории то, что этот волшебник действительно обрел силу, невиданную доселе. Догадываешься, о ком я говорю?
– О Волдеморте? – предположил Раймонд, почти уверенный в правильности своего ответа.
– О Волдеморте, – повторил Дамблдор, согласно кивнув. – Поначалу его любопытство, а затем нежелание останавливаться на достигнутом сыграли с ним злую шутку. А ведь когда-то он был таким же студентом, как ты: незаурядным и подающим большие надежды.
– Вы боитесь, что я стану таким же, как Волдеморт? – напрямую спросил Раймонд, глядя директору прямо в глаза. Почему-то ответ Дамблдора был важен для него. И в этот раз, понял Раймонд, в нем заговорили его собственные чувства, а не желания и страхи запрятанных в нем людей. Это был вопрос не Гарри Поттера или кого-то еще – это вопрос Раймонда Певерелла.
– Нет, мой мальчик, – произнес Дамблдор после долгого молчания, – я уверен, что ты не станешь таким, как он.
– Почему вы так думаете? – не отступал Раймонд. Ответа директора показалось ему недостаточно. – Вы считаете меня лучше Волдеморта или просто слабее?
– Я считаю, – ответил старый маг, слегка улыбнувшись, – тебе от природы дано столько силы, что ты не испытываешь нужды кому-то ее доказывать.
Юный лорд несколько опешил от такого ответа. Он никак не мог прийти в себя, чисто автоматически отвечая на вопросы директора об учебе в Хогвартсе. Затем, когда Дамблдор намекнул на неотложные дела, Раймонд поблагодарил за чай и, взяв заколдованный свиток пергамента, покинул кабинет, все еще прокручивая в голове слова директора и пытаясь понять, насколько серьезными они были.
ГЛАВА 37
Главное в шахматах это не то, на сколько ходов вперед ты думаешь, а то, как ты анализируешь текущую ситуацию.
Выручай-комната, в которую только что зашел Драко Малфой, напоминала целый город с огромными колоннами из старых книг и других заброшенных предметов. Груды развалившейся мебели образовали настоящие улицы, усыпанные ветхими мантиями, сломанными перьями и даже ржавыми мечами. Эти улицы петляли, послушно поворачивая за скелеты невиданных тварей и древние буфеты с потускневшей посудой. Время от времени воздух прорезали крылатые рогатки или кусачие тарелки, но магия в них почти выдохлась, и теперь они могли лишь лениво парить над грудами другого запретного хлама. Не обращая на них внимания, Драко зашагал по одному из проходов Выручай-комнаты, повернул направо у гигантского чучела тролля и, пройдя еще немного, застыл перед дряхлым Исчезательным шкафом из черного дерева.
Решительно достав волшебную палочку, слизеринец ненадолго прикрыл глаза, будто проговаривая про себя дальнейший план действий, а затем взмахнул рукой и прошептал длинное заклинание, накрепко врезавшееся в память. Воздух вокруг словно уплотнился и немного похолодел, но кроме этого ничего не произошло. Все нормально, так и должно быть. Драко глубоко вздохнул и снова повторил свои действия. После пятой попытки стало тяжело дышать, пальцы рук окоченели, однако юноша только сильнее сжал волшебную палочку, не собираясь останавливаться на достигнутом.
– Ты скоро совсем замерзнешь, если будешь продолжать в том же духе.
Малфой резко обернулся на голос, и из его палочки вырвался красный луч, ударивший по куче хлама, сваленной на железном сундуке. Какие-то коробки и шкатулки с грохотом посыпались на пол и разлетелись по сторонам.
– Мимо.
Драко судорожно огляделся, все так же выставляя вперед волшебную палочку. На лбу выступила испарина, несмотря на то что совсем недавно зуб на зуб не попадал от холода.
– Я здесь.
Голос послышался за высоким стеллажом, уставленным склянками с зельями и какими-то ингредиентами. Швырять заклинания в ту сторону было опасно – Мерлин знает, какие именно запрещенные снадобья десятилетиями хранились в этом всеми забытом месте.
– Кто ты? Покажись! – крикнул Драко, пытаясь разглядеть незваного гостя в полутьме комнаты. Темная фигура неспешно отделилась от стеллажа и вышла вперед – так, чтобы свет падал прямо на лицо.
– Певерелл? – недоуменно воскликнул Малфой, и уже в следующее мгновение его лицо исказила гримаса гнева. – Назови хотя бы одну причину, по которой я не могу убить тебя прямо сейчас?!
– Я хочу предложить тебе выгодную сделку.
Голос Певерелла звучал все так же бесстрастно, как и вначале. Словно он знал, что слова Драко – пустая угроза, и это выводило слизеринца из себя.
– Сделку? О чем ты? – непонимающе переспросил Малфой, даже не думая опускать палочку. – Как ты вообще сюда попал?
– Увидел тебя входящим в Выручай-комнату, когда возвращался к себе, – пожал плечами Певерелл. Он вел себя так спокойно, будто не стоял под прицелом, а поддерживал дружескую беседу с однокурсником. От осознания этого в Драко поднялась новая волна ярости; он почувствовал, как в его душе зарождается нечто похожее на ненависть к этому чудовищно равнодушному парню, который ни во что не ставит его – Драко Малфоя, который всегда ведет себя так, будто он лучше остальных, и который во многом действительно был лучше – и это бесило больше всего.
– И решил присоединиться? С чего вдруг? – выдавил из себя Малфой. – Любопытство гложет?
– Я же сказал: хочу предложить тебе выгодную сделку, – ответил Певерелл, опираясь на стеллаж с зельями. Эта расслабленная поза заставила Драко скрипнуть зубами. – Трудно найти более подходящее место для таких разговоров.
– Я не собираюсь с тобой разговаривать и тем более заключать сомнительные сделки, – брезгливо выплюнул Малфой, опуская волшебную палочку. За все это время Певерелл даже не подумал доставать свою – это пренебрежение раздражало и заставляло чувствовать себя дураком.
– А что если я помогу тебе избавиться от проклятия Лорда? – бросил Певерелл как бы невзначай, а затем, не обращая внимания на застывшего истуканом Малфоя, лениво добавил: – Впрочем, вряд ли эта мелочь беспокоит тебя настолько, что ты согласишься на союз со мной. Ну, извини за то, что оторвал тебя от чрезвычайно важного занятия. Бывай!
Певерелл махнул рукой, когда уже повернулся спиной к Драко. Слизеринец широко раскрытыми глазами наблюдал, как странный парень удаляется от него. Делает шаг, другой… И вот уже он собирается поворачивать за угол, а вместе с ним уходит и что-то еще – какая-то непонятная, абсурдная, абсолютно беспочвенная надежда, которую Драко не хотел терять и готов был на все, чтобы ухватиться за этот призрачный шанс, хоть и сам не верил в его реальность.
– Стой! – выкрикнул Малфой, как только снова обрел дар речи. Певерелл сделал несколько шагов вперед, и Драко испугался, что тот уже не вернется, что едва зародившаяся надежда умрет, скрывшись за поворотом никому не нужного хлама. В отчаянии он сорвался с места и побежал за человеком, которого сейчас так сильно ненавидел. Драко даже не знал, за что больше ненавидит Певерелла: за то, что тот знает его секрет, или за то, что сам бежит за ним, наплевав на собственную гордость. Но несмотря на это, он бежал, а затем изо всех сил схватил его за руку и, развернув, еще раз выкрикнул прямо в лицо: – Стой!
Ярко-зеленые глаза смотрели на него в ожидании продолжения. Певерелл не вырывался; он просто стоял, наблюдая за тем, как тяжело дышит бледный Малфой, и ждал. Чего он ждет? Просьбы о помощи? Ему мало того, что сейчас произошло?
– Это не значит, что я согласен на твое предложение, – сказал Драко, отдергивая руку от однокурсника. – Это даже не значит, что оно мне вообще интересно. Но я хочу выяснить, откуда тебе известно о проклятье.
– От Лорда, – тихо ответил парень, слегка склонив голову набок. Он напоминал человека, который скучающе наблюдает за прыгающей вокруг диковинной зверюшкой. Драко не смог сдержать судорожного вздоха.
– Лжешь!
– Нет, не лгу, – по-прежнему тихо сказал Певерелл. – Тебе давно пора понять, Малфой, что для Лорда ты лишь игрушка, причем не очень-то интересная, да и сломанная к тому же. Разве ты не видишь, что он лишил тебя всего самого дорогого в жизни? И чего она теперь стоит – твоя жизнь?
– Ты… – Голос Малфоя дрогнул, но он, облизнув пересохшие губы, заставил себя продолжить: – Ты никто, чтобы говорить мне об этом. Пустое место. Ты пустое место, понятно?!
– Да-да, понял я, – закатив глаза, протянул Певерелл. – Но пустое место возглавляет старинный род с замком, деньгами и возможностью обрести наследника. А что у тебя, великий Малфой? Слышал, твой дом оккупировали Пожиратели смерти, а некто Гаспар Шинглтон собирается возглавить твой род. Бастард твоего дедушки, если я не ошибаюсь? Так это ему принадлежит все ваше хваленое состояние и поэтому гоблины заморозили счета? Если так, то выходит, у тебя нет даже собственного…
– Хватит! – просипел Малфой, которого трясло от гнева. Сжав кулаки, он с неприкрытой злостью смотрел на Певерелла, и в серых глазах мелькнуло что-то опасное, заставившее парня резко оборвать свою издевательскую речь. – Не знаю, откуда ты узнал о Шинглтоне и счетах, но это уже не важно. Если тебе хочется показать свою осведомленность, то удивляй ею кого-нибудь другого. Может, я и потерял очень многое, но Лорд все же не убил меня. Я смогу вернуть его доверие, и тогда в благодарность…
– Благодарность? – усмехнулся Певерелл, покосившись на слизеринца. – Малфой, бладжер тебе все мозги отбил! Ты собираешься прислуживать тому, кто не только убил твоего отца, но еще и вычеркнул тебя из игры!
– О чем ты? – настороженно переспросил Драко, стараясь вернуть себе должное спокойствие. Сейчас не время для эмоций. Он уже не мальчишка, идущий на поводу у своих чувств, а истинный наследник рода Малфоев – он, а не какой-то там бастард!
– Так ты еще не понял? – с нездоровым весельем произнес Певерелл. – Ты больше не нужен Лорду, он уже забыл о тебе. Ты думаешь, дуэль Снейпа с Дамблдором была случайностью?
– При… причем здесь дуэль? – сказал Драко, не сумев сдержать дрожи в голосе.
– Это был ход Снейпа, – благосклонно объяснил собеседник, продолжая издевательски улыбаться. – Он получил твое задание – убить Дамблдора, и, кстати говоря, почти справился с ним. Если б не Лонгботтом, Дамблдор был бы мертв.
– Это еще ни о чем не говорит, – возразил Малфой, упрямо тряхнув головой. – Неужели ты думаешь, что это единственное задание, которое…
– Которое дал тебе Лорд? – перебил парня Певерелл. – Конечно, нет. Ведь именно второе, где нужно подготовить вторжение Пожирателей в Хогвартс, собираюсь получить я.
Малфой молчал. Его уже не трясло, напротив – тягучая слабость разлилась по всему телу, будто высасывая остатки сил. Он ничего не чувствовал: ни злости, ни раздражения, ни обреченности. Просто стоял, глядя прямо перед собой и даже не видя лица своего собеседника. Очень хотелось лечь прямо на пол, потому что ноги вдруг перестали держать, но Драко не позволил себе упасть. Он только слегка прикрыл глаза – но в этом движении Раймонд разглядел всю усталость, свалившуюся на плечи юноши, стоявшего перед ним.
– Чего ты хочешь? – ничего не выражающим голосом спросил его Драко. – Зачем ты пришел?
– Кажется, теперь мы можем все спокойно обсудить, – сказал Раймонд без тени улыбки. Сейчас в его словах не было ноток злого, бесконечно раздражающего веселья, их место занял серьезный и деловой тон. – Я предлагаю сделку. Даю тебе новый дом, начальные сбережения, делаю главой рода и избавляю от проклятья. Взамен ты рассказываешь мне о том, как собирался провести в Хогвартс Пожирателей.
– Зачем тебе это? – все так же равнодушно произнес блондин, не проявив и толики удивления. Только правая бровь слегка приподнялась, обозначая легкое недоверие сказанному.
– Не хочу долго возиться с заданием, – пожал плечами Раймонд. – С моей стороны выполнение этих условий почти ничего не стоит, поэтому проще воспользоваться твоей помощью. Ты ведь уже придумал, как это провернуть?
Малфой снова молчал, уставившись в стену пустыми глазами.
– Он убьет меня? – наконец прошептал Драко вроде бы без всякого интереса. От его голоса мурашки бежали по коже.
– Ты что, совсем меня не слушал? – вскинулся Певерелл, у которого возникло жгучее желание приложить слизеринца чем-нибудь тяжелым. – Ты для Лорда уже не существуешь, на кой ему сдалась твоя смерть? Лорду интереснее смотреть на то, как люди мучаются, чем на то, как они умирают. По крайней мере, до тех пор, пока ему это не надоест.
– Ты ведь хочешь стать Пожирателем? – вдруг спросил Малфой. – Тогда помощь мне может плохо сказаться на твоей репутации.
– Ты такой подозрительный, Малфой, – вздохнул Раймонд, и на его губах снова заиграла улыбка. – Я предложил тебе дом, деньги и исцеление, а ты все вопросы обращаешь к моим мотивам.
– Потому что хочу знать цену этой помощи, – твердо ответил Драко, стоя на своем. – Выполнение задания – слишком маленькая цена, и ты знаешь об этом.
– О, не волнуйся, свою выгоду я получу, – заявил Певерелл, скрещивая руки на груди. – Или я оставляю впечатление человека, склонного к благотворительности?
– Вот уж нет!
Услышав, как быстро Малфой выпалил этот ответ, Раймонд весело фыркнул, а потом вдруг снова принял серьезный вид.
– Хорошо, я раскрою тебе свои мотивы, – неожиданно согласился юноша, заставив Драко напрячься. – Помнишь Вальбургу Блэк?
– Мою полусумасшедшую бабку? – удивился слизеринец. – Смутно, мне было пять лет, когда она умерла, да и в ее дом мы наведывались нечасто. Причем здесь она?
– Она знает секрет, который мне интересен, – ответил Раймонд и, предвещая все вопросы, добавил: – Не спрашивай что это, все равно к тебе это никакого отношения не имеет. Суть в том, что свою тайну портрет старухи раскроет только в том случае, если я выполню одно условие – помогу возродиться ее роду. И ты мне в этом поможешь.
– С какой стати?
– С такой, что для тебя это единственный разумный выход. Если ты возглавишь род Блэков, то у тебя появится новый дом – особняк в Лондоне, сбережения – в «Гринготтсе» тебя ждет сейф с неплохой суммой, хоть ей и далеко до состояния Малфоев, а кроме того ты сможешь иметь наследника.
– Откуда такой вывод?
– В проклятье Лорда говорилось, что ты не сможешь продолжить род Малфоев, но и слова не было о том, что ты вообще не будешь иметь детей.
Драко ненадолго замолчал, обдумывая полученную информацию.
– Получается, я смогу продолжить род Блэков, в то время как ублюдок Шинглтон возглавит род Малфоев, – пришел к выводу слизеринец и уверенно покачал головой. – Исключено.
– Так ценишь свою фамилию? – с прежней усмешкой спросил Певерелл. – Хочешь сдохнуть, но сдохнуть Малфоем?
– Уж лучше так, чем предать свой род, трусливо поджав хвост, – заявил Малфой, разворачиваясь на каблуках. – Прости, Певерелл, нам не о чем разговаривать.
– Ошибаешься, – окликнул парня Раймонд, заставив замереть на пути к выходу. – Я предвидел твой ответ, и так уж получилось, что Шинглтон кое-что мне должен. Он согласен принять в род Малфоев одного человека, когда это потребуется.
– Ты хочешь сказать…
– Да, – кивнул Певерелл, подтверждая догадку слизеринца. – Когда у тебя появится наследник, ты сможешь либо вернуть себе фамилию Малфой, либо сделать Малфоем своего сына.
– Ты понимаешь, – едва слышно прошептал Драко, – что предлагаешь обвести Лорда вокруг пальца?
– Ага, и мне это чертовски нравится! – сказал Раймонд, задорно подмигивая Малфою, отчего тот опешил еще больше. – Ну, так каков твой ответ?
– Я… – растерянно начал Драко, но быстро взял себя в руки и продолжил намного увереннее: – Я не знаю, что творится в твоей голове, Певерелл, но если все это правда, то я согласен. Хотя, скорее всего, пожалею об этом.
– Значит, по рукам! – радостно заключил Раймонд и, пошарив в карманах мантии, вытащил оттуда ничем не примечательный свиток пергамента. – Держи, это тебе.
– Что это? – поинтересовался Малфой, развернув свиток и не найдя в нем никаких записей. – И кстати, ты не услышал меня. Я сказал «если все это правда», но мне нужны доказательства хотя бы того, что Шинглтон выполнит свое обещание.
– Он даст тебе Непреложный обет в твоем новом доме, – объяснил Певерелл, довольно глядя на Малфоя, все еще держащего в руках пергамент. – Который, кстати, находится по адресу «Площадь Гриммо, 12».
Как только прозвучали последние слова, пергамент охватило мягкое свечение, и удивленный Малфой скрылся вместе с голубой вспышкой света. Раймонд расслабленно выдохнул и устало сел на ближайший ящик, прикрытый старой шахматной доской. Он чувствовал себя ужасно вымотанным и сейчас, обхватив голову руками, старался привести в порядок мысли, беспорядочно мельтешащие в сознании. Пришлось приложить усилия, чтобы успокоиться и заставить замолчать голоса, разбуженные внутри него. «Хочу предложить тебе выгодную сделку», «мне это чертовски нравится», «ты для Лорда уже не существуешь», – кричали они наперебой. Эти слова разноцветными вспышками загорались в его голове, и прошло не меньше десяти минут, прежде чем Раймонду удалось избавиться от них. Словно перепуганные мыши, голоса попрятались в свои темные норы; но юноша знал – настанет момент, когда они снова выберутся из своего укрытия, готовые разорвать его на части.
– С этим надо что-то делать, – прошептал Раймонд самому себе, вставая и осматриваясь по сторонам. Раньше он и не мог представить себе, что Выручай-комната способна превратиться в подобное место. Магия, пропитавшая эти стены, потрясала воображение.
Раймонд не торопясь подошел к шкафу, перед которым до этого стоял Малфой. Открыл скрипучую дверь и с интересом заглянул туда – внутри оказалось пусто. Внимательно осмотрел потрескавшуюся поверхность темного дерева и отошел на пару шагов назад. Юношу не покидало ощущение, что когда-то он уже видел этот шкаф, но сейчас этот предмет был сломан и абсолютно бесполезен. Наверное, это старые воспоминания Малфоя, засевшие внутри него, дают о себе знать. Что ж, видимо, с помощью этого предмета Драко собирался выполнить задание и вернуть благосклонность Волдеморта, однако Раймонда это мало интересовало. В последний раз проведя рукой по шершавой поверхности шкафа, он повернулся и направился было к выходу, как вдруг его сознание будто зацепилось за что-то. Это был шепот, едва слышный шепот, звавший к себе с такой притягательной силой, что ему нельзя было не подчиниться. Как околдованный, Певерелл последовал за ним. Шепот звал, требовал подойти к старому буфету, протянуть руку, прикоснуться к запылившемуся хламу на полке. И только когда взгляд уперся в потускневшую тиару, увенчанную крупным сапфиром, Раймонд все понял.
– Диадема Равенкло? – спросил он пустоту и почти тут же потерял сознание.
***
Туман стелился по деревянному полу паба, когда Раймонд открыл глаза. Он не стал тратить времени на разглядывание комнаты – это было бессмысленно, слишком хорошо юноша знал, где очнулся. За столом вместе с ним были двое: и если Поттер, теперь не прячущий свое лицо в тени капюшона, ничуть не изменился, то сидящий рядом ребенок сильно вырос и напоминал первокурсника Хогвартса.
– У меня мало времени, – отрезал Раймонд, не настроенный на долгие разговоры в междумирье. – Покончим с этим скорее.
– Откуда такое нетерпение? – удивился Поттер, всматриваясь в своего гостя. – Раньше ты просил продлить наши беседы, чтобы узнать как можно больше.
– Теперь в этом нет необходимости, – так же непреклонно заявил юноша. – Я многое понял сам, нужно лишь убедиться в том, что мои выводы верны. К тому же, сейчас меня ждут. Нет времени рассиживаться.
– Вот как, – бросил Поттер, задумавшись о чем-то своем. – Тогда тебе не следует тратить его впустую. Спрашивай.
– Что ты знаешь о Тринити? – тут же выпалил Раймонд. Он не колебался ни секунды, заранее продумав свои вопросы. Сейчас он наконец-то соберет необходимую информацию, которая даст ему преимущество.
– Ничего, – пожал плечами мужчина в плаще. – Честно говоря, впервые слышу это слово. Это имеет какое-то отношение к хоркруксам?
Раймонд был ошарашен и даже не знал, что сказать. Ему понадобилось несколько минут, чтобы снова собраться с мыслями. Поттер его не торопил – только терпеливо ждал ответа на свой вопрос.
– То есть ты не знаешь, что Дары Смерти и Душа Основателей являются Тринити? – полувопросительно, но уже без всякой надежды уточнил Раймонд.
– Нет, а должен? – сказал Поттер и облокотился на край стола. – О Душе Основателей я также не имею ни малейшего понятия, никогда не встречал такого названия.
– Как же так… – растерянно произнес Раймонд. Вся его уверенность испарилась в мгновение ока, цепочка вопросов была уничтожена, а мысли перепутаны. – Даже Нотт что-то знает об этом…
– Вот и спроси у него, причем здесь я? – немного раздраженно ответил Поттер, скрестив руки на груди. – Ты говорил, что у тебя мало времени, а сам растрачиваешь его понапрасну.
Эти слова и суровый тон, которым они были сказаны, немного отрезвили Раймонда. Он поднял взгляд на мужчину, а потом перевел его на мальчика, молча сидящего на своем месте. Ребенок был таким же серьезным, как и в прошлый раз, с теми же черными волосами и голубыми глазами, казавшимися неправильно-холодными для десятилетнего малыша.
– Этот мальчик… Это часть души Волдеморта?
Поттер слегка нахмурился, но все же кивнул в ответ.
– Верно, это Том, – сказал он, махнув рукой в сторону ребенка. – Я все удивлялся, почему раньше ты не задавал мне вопросов о нем.
– Потому что раньше мне было наплевать на него, – признался Раймонд, пристально глядя на Тома. Тот молча смотрел в ответ.
– Что же изменилось?
– Я понял, что он причина моей связи с Волдемортом, – сказал Раймонд, не отрывая взгляда от мальчика, – и что его влияние сильнее всех остальных. Голос Тома прорывается чаще голоса Малфоя, Блэка и даже чаще твоего голоса.
– Это естественно, ведь он растет, – заметил Поттер, не слишком обеспокоенный словами юноши.
– Растет, потому что я собираю воедино все хоркруксы, – уточнил Раймонд. – К чему мне рисковать собой и своим здравым рассудком ради твоей прихоти? Ведь ты не говоришь, зачем тебе понадобились части души Волдеморта!
– Потому что это единственный способ его уничтожить, – взволнованно ответил Поттер, не давая злости Раймонда как следует разгореться. – Послушай, ты можешь услышать разные версии о хоркруксах и об их уничтожении, но поверь – для тебя есть только один способ избавиться от Тома. Я понимаю, это трудно, тебе кажется, что ты сходишь с ума, когда он берет верх над твоим сознанием, но другого выхода нет. Найди остальные хоркруксы – и все закончится. Однако имей в виду, что это надо сделать как можно быстрее, если ты не хочешь потерять самого себя.
– Чтобы потерять самого себя, – с остервенением прошептал Раймонд в лицо Поттеру, – сначала надо понять, кто ты есть на самом деле.
– Так пойми уже наконец! – прикрикнул мужчина, стукнув ладонью о стол. – Скажу одно: пока ты не разберешься в самом себе, он, – тут Поттер указал на мальчика, тихо наблюдавшего за разыгравшейся сценой, – останется здесь. Том, будто паразит, засел в твоей душе, и сейчас у тебя нет шансов избавиться от него. Но когда ты решишься, решишься поверить мне и сделать это, тебе понадобится оставшийся хоркрукс. Это чаша Хаффлпафф, сейчас она находится в «Гринготтсе»…
– Добыть хоркрукс и добиться самоуничтожения? – перебил его Раймонд. – Ты принимаешь меня за идиота!
– Я не жду, что ты поверишь мне на слово, – быстро проговорил Поттер, боясь, что его снова недослушают. – Но прошу, проверь то, что я тебе сказал, подумай над этим. Обещай, что подумаешь!
Впервые за все время их знакомства Раймонд видел Поттера таким нервным. Всегда с усмешкой на губах, с чувством вполне объяснимого превосходства, теперь он был не похож на самого себя, приняв вид человека, потерявшего контроль над ситуацией.
– Хорошо, я подумаю над твоими словами, – ответил Раймонд, вставая со стула. – Но имей в виду, что мои выводы могут не совпасть с твоими планами.
– Пусть так, – согласился мужчина, подняв голову, чтобы видеть лицо своего преемника. – Пока это все, на что я могу надеяться.
Продолжение здесь.
@темы: Гарри Поттер, фанфик, Проходная пешка